Зарегистрирован: 26.05.2008 Сообщения: 78 Откуда: Москва
Добавлено: Ср, 18 Июн, 2008 09:26 Заголовок сообщения: Рассказ в серию "Время учеников"
Было некогда такое поветрие - дальнейшее развитие тем, поднятых классиками. Особенно досталось братьям Стругацким - в итоге Андрей Чертков выпустил аж два сборника в серии "Время учеников", и готовил третий. В сборник попали рассказы и повести, написанные сегодняшними авторами по мирам и героям АБС.
Требований было всего два: во-первых, уровень исполнения должен был быть достойным; во-вторых, чтобы не скатываться к обычному фанфикописанию, писать следовало не абы как, а по делу. В дискуссионном ключе.
Каюсь, тогда я не решился. Не был уверен, что справлюсь с требованиями, в особенности - с первым. Но позже рассказ все-таки дописал. Сейчас выкладываю первый фрагмент; если народу будет интересно - выложу остальное.
Отдельная просьба к тем, кто уже читал - в обсуждении пока не участвовать
У входа в столовую мне навстречу попался совершенно убитый Почкин.
– Саша! Привет…
– Что случилось? Запчасти?
– Угу. Модест так и уперся. Фонды, лимиты и разбазаривание. Роман по уши в своем проекте. Иду на прием к Янусу, тот говорит – разбирайтесь сами, вопрос в пределах вашей компетенции.
– И что будешь делать?
– Не знаю. Да гори оно синим пламенем.
В начале месяца окончательно вышел из строя демон Выход. Привести его в чувство, против обыкновения, не удалось. Саваоф Баалович, вызванный в качестве последнего средства, лишь пожал плечами и выдал заключение о необходимости капитального ремонта.
Но на пути прогресса несокрушимым барьером встал Камноедов. Узнав о стоимости материалов, он катеогорически отказался визировать заявку. Старичок Вход третью неделю трудился за двоих, заявка пылилась в канцелярии, а бедный Почкин безуспешно оббивал пороги институтского начальства.
Помочь ему было нечем. Хотя…
– Володя, есть идея. Давай список сюда, включим его в реестр расходных материалов ВЦ на апрель. Расходники Модест вообще не визирует.
– А разве так можно?
– А почему нет? Помогал же я переключать Входа в дуплексный режим, значит, ВЦ имеет отношение к проблеме. Не бойся, в Китежграде разбираться не будут: есть заявка – удовлетворят.
Окрыленный, Володя помчался к себе.
Вскоре после обеда позвонил Ойра-Ойра и предложил заглянуть. «По срочному делу».
Со второй попытки я сотворил дубля, способного дежурить в машинном зале. Идти не хотелось; Роман наверняка уже знал о наших махинациях с заявкой и меня ждал очередной разнос. Дружеский, но оттого не менее обидный.
Все оказалось не так. Роман с ходу ошарашил меня вопросом – не хочу ли я принять участие в новой экспедиции по подвалам НИИЧаВо? Нет, не библиотечные завалы, на сей раз – исследование Колеса Фортуны.
– Самый обычный исследовательский рейд, – вещал Роман, расхаживая по лаборатории. И заметь, никто до сих пор не додумался. Кстати, идею мне подсказал именно ты. Помнишь, у тебя в подвале дубль потерялся? Так и не нашли ведь. Кроме Колеса, деваться ему было просто некуда.
Напоминать, что дубля, в общем-то, никто и не искал, я не решился. Роман меня все равно не слушал.
– Заберемся как можно глубже. Осмотрим местность, сделаем прикидку радиуса, топографическую съемку… ну да, это для отчета. Главное, там же совершенно неизученная область. Сапоги-скороходы для всей группы уже наготове.
– Вся группа – это кто?
– Кроме нас, еще Витька, Корнеев. И Стелла, за лаборантку. Ну так ты согласен?
Знает, подлец, чем зацепить. Да и правда, засиделся я в четырех стенах.
Сморщив для вида гримасу, я кивнул.
– Тогда готовься. Выход завтра, а сегодня в шесть – Ученый Совет.
– Мы для начала планируем простой исследовательcкий рейд. Колесо является однородным образованием; изучив один сектор, мы получим представление о строении Колеса в целом. Отдельно подчеркиваю, что попыток изучения Колеса не делал никто. Соответственно, полученные нами данные могут быть уникальными. Даже не могут быть, а непременно будут, – Роман излагал свои соображения уже с четверть часа и начал повторяться.
Особого интереса доклад не вызвал: большинство Совета откровенно скучало. Внимательно слушали разве что сотрудники отдела Линейного счастья, да еще Редькин. Киврин и Хунта с каменными лицами делали вид, что их вообще нет в зале. Мерлин мечтательно уставился в потолок. В углу один из Янусов что-то вполголоса объяснял другому. Я вдруг поймал себя на том, что не могу их различить. Пришлось приглядеться: объяснявший был в галстуке – значит, это А-Янус; У-Янус галстуки не жаловал.
– Не могу понять, – задал с места вопрос Магнус Редькин. – Исследовательский рейд – это, конечно, очень хорошо, но вот скажите: что вы рассчитываете там найти? Колесо и есть колесо. Плоская однородная поверхность. Ну да, никто туда не ходил. Но ведь осматривали! Осматривали обод, осматривали поверхность. Один коллега, не будем называть его по имени, даже пробовал расколоть Колесо!
Корнеев сделал вид, что не слышит. Магнус, переглянувшись с Луи Седловым, ведущим протокол, продолжил:
– Так вот, я не понимаю, зачем тратить время и ресурсы на заведомо никчемное мероприятие! Товарищ Ойра-Ойра, ответьте на этот простой вопрос. Зачем вам это надо?
Перед заседанием Совета Роман долго меня инструктировал. «Запомни, Саша, твоя задача на Совете – тихо сидеть и ни в коем случае не встревать в обсуждение. Ни в коем. Если понадобится рявкнуть во все горло, для этого всегда найдется лучшая, чем ты, кандидатура».
Я покосился на «кандидатуру». Нет, Витька продолжал притворяться собственным дублем. Ответил Роман:
– Зачем, спрашиваете? Именно затем. Все знают, что там ничего нет. Значит, должен найтись кто-то, кто этого не знает. Он обычно и делает открытие. Вот мы и рассчитываем получить результат.
– Рас-считываете? – раздался новый голос. Роман повернул голову:
– Федор Симеонович?!
– Здесь б-было бы вернее другое слово. Я бы сказ-зал, что получить результат Вы рискуете. Мы все забыли, что это не просто Колесо. Это Колесо Фортуны. И я, простите, всерьез оп-пасаюсь. Нарушения вероятностного поля – это Вам, батенька, не Юрьев день.
В-вы уверены, что результаты перекроют возможный нег-гативный эффект? Что лекарство, простите, не окажется хуже болезни?
– О каком Вы лекарстве, Федор Симеонович? ¬– растерялся Роман.
– Теодóр… – послышался тихий голос Кристобаля Хозевича.
– Кристо, ты не согласен?
– Ты совершенно прав, Теодóр, - Хунта даже не стал вставать с места. ¬– Поэтому сегодня утром я советовался с Одиным. И знаешь, что он мне сказал? Что это все уже неважно.
Все затихли. После длиннейшей паузы голос подал У-Янус.
¬– Ну что же… В таком случае ставлю на голосование формулировку: Состав экспедиции: Ойра-Ойра (руководитель), Корнеев, Привалов, Стелла – утвердить; Предложенную руководителем программу – утвердить. Саму экспедицию отложить на сутки; товарищу Хунте – за это время подготовить план страховочных мероприятий.
Кто за? Так, хорошо. Против? Нет. Воздержавшиеся? Ага, Мерлин.
На этом заседание Ученого Совета объявляю закрытым.
Я почувствовал себя идиотом. Роман с Виктором, похоже, были ошарашены не меньше.
– Да, и еще, – Янус, оказывается, не закончил. – Луи Александрович, голубчик, фразу насчет лекарства, будьте любезны, из протокола вычеркните.
Скучно, подумал я, переступая с ноги на ногу. Под подошвами захрумкала снежная крупа. Признаться честно, променяв стены ВЦ на эту экспедицию, я ожидал чего-то более впечатляющего.
«Погодное явление - снегопад», так записали в журнал экспедиции, началось недавно и на какое то время развлекло нашу компанию гипотезами о его происхождении. Сильно не спорили, но все сошлись на том, что если это нас сверху обсыпает, то, стало быть там уже и не потолок вовсе, а самое натуральное небо, просто серое и от подвального бетона не отличимое. Впрочем, ровная поверхность давно осталась позади, здесь местность выглядела чуть ли не холмистой. А вдали даже виднелось что-то, похожее на лес.
Я попытался прикинуть в уме асимптотическую плоскость, вдоль которой потолок подвала уходил в бесконечность, и где мы могли её пересечь, чтобы попасть под открытое небо. Но все упиралось в период времени, необходимый для расчетов, а все часы остановились, еще когда группа взобралась на обод, а магистры убрали стену, открывая путь вглубь Колеса.
Сколько ни запрокидывали мы головы, ничего разглядеть не получалось. Снежинки иголками кололи в лицо, опускались на веки, застревали в ресницах и никак не смаргивались. Кругом было что-то мутное в свинцовых тонах с белыми мухами. Какой по счету была эта остановка, я уже не знал, а проверять по журналу было лень.
– А может, слишком высоко, - вяло упрямился Корнеев.
Сидя на корточках, он собирал образцы явления в пробирку. Стелла их надписывала и складывала в рюкзак. Роман просматривал окрестности в бинокль, отыскавшийся среди лабораторного оборудования, которым нас снабдили в дорогу.
–Это тебе не подвал с книгами. Атмосферное явление наличествует, – так же вяло отвечал Ойра-Ойра.
Я снова потоптался на месте. Вздохнул. Делать было решительно нечего. В ночь подготовки я спросил Романа, зачем ему понадобился на Колесо программист, он только отмахнулся, мол, что-нибудь придумаем, главное чтобы совет пустил экспедицию. Пока же моей обязанностью было тащить рюкзак с пробирками, амперметрами, калькуляторами (их было два!) и прочей техникой. В этом были и свои плюсы – под рюкзаком мне было определенно теплее, чем остальным.
– Вы магистры или так, погулять вышли? – не выдержал я. – Взяли б да наколдовали что-нибудь теплое. Вон, Стелла мерзнет.
– Снег тут ненадолго, – фыркнул Роман, не отрываясь от бинокля.
– Потребности надо удовлетворять, ¬– прогнусавил я голосом Выбегалло. И тут же прикусил язык, вспомнив следующую фразу.
Корнеев, не отрываясь от образцов, сотворил пуховый платок и накинул его Стелле на плечи.
– Разумным существам свойственно страдать от холода, – раздался подозрительно знакомый голос. – Холод, по заверениям Фритьофа Нансена – единственная вещь, к которой привыкнуть нельзя. Несмотря на это, ему самому не были препятствием такие холода, по сравнению с которыми этот мокрый снежок – всего лишь комнатная температура. Возвращаясь к разумным существам, замечу, что стремление к познанию зачастую заводит их в такие дебри, из который можно выбраться только точно зная, куда, как и каким образом им придется идти.
Я пригляделся к камню, от которого слышался голос.
– Говорун?!
Где-то за спиной сдавленно ойкнула Стелла.
Справившись с шоком, я представил Клопу своих спутников. Обратного представления не потребовалось – события в Тьмускорпиони были хорошо знакомы и Витьке, и Роману.
– Ты как здесь оказался?
– Пешком. Подобный способ передвижения не представляет здесь никаких сложностей. Весь вопрос в том, чтобы верно выбрать направление, в зависимости от того, куда ты хочешь попасть, особенно с учетом того, что визуальные наблюдения тут не всегда верно отражают суть дела. Но если отвлечься от трансцендентальных рассуждений на тему транспортных задач, то правильнее всего будет без преувеличения сказать, что меня за вами послали.
– Кто послал?
– Ну, это смотря какой ответ вас устроит больше всего. Затевая рискованное предприятие, никогда заранее не знаешь, каким окажется результат, устроит ли он тебя, и куда ты в конце концов попадешь – в место, где окажутся ответы на все вопросы, в глубокую яму, на ковер к товарищу Вунюкову, на дружескую вечеринку со спиртным и девушками, на очередной экзамен, на кладбище или попросту к себе домой.
Разглагольствуя, Говорун успел перебраться на плечо к Ойре-Ойре. Повинуясь его мудрым указаниям, мы как-то очень быстро миновали зону снега. Слякоть под ногами сменилась сухой землей, затем травой. В какой-то момент Клоп выдал Роману: «Магистр, поверни-ка грань». Роман, судя по всему, его прекрасно понял. Еще через пару шагов перед нашими глазами возникла небольшая садовая беседка с парой столиков и несколькими креслами внутри.
В одном из кресел сидел и спокойно курил трубку тот, кого мы никак не ожидали здесь увидеть.
Лавр Федотович Вунюков.
Собственной персоной.
– Но я желаю знать, что все это значит! Чья-то дурацкая шутка? – Роман задумчиво вертел умклайдет между большим, указательным и средним пальцами.
– Вовсе нет, молодой человек. Вы слишком торопитесь, - Лавр Федотович сейчас вовсе не был похож на тупого и чванливого Вунюкова, некогда изгнанного из Тьмускорпиони. Ему удавались одновременно два архиважных дела – чистить хитрым приборчиком свою трубку, и исчерпывающе отвечать на вопросы Романа. Ухитряясь при этом ничего не прояснять.
– Хорошо, начнем с самого начала. Не надо больше о сотворении мира, прошу вас. Скажите просто – где мы сейчас находимся?
– Здесь, – Вунюков указал в пол черенком трубки.
– Ладно. А что это за место? Колесо Фортуны или уже что-то иное?
– И да, и нет.
– Лавр Федотович, вы над нами издеваетесь?
– Я же сказал, юноша, не торопитесь. Вам не приходит в голову, что я просто не в силах вам это объяснить? Хотя бы из-за отсутствия у меня специального образования. Представьте, как это будет выглядеть: я, человек пожилой и уже не очень здоровый, пытаюсь растолковать троим, нет, четверым научным работникам то, что сам не очень хорошо понимаю, – Вунюков завертел трубку в пальцах, явно пародируя Романа. – Но мы попробуем. Вы готовы слушать?
– Я весь внимание.
Роман нащупал лопатками спинку кресла и расслабился, кротко уставившись на Лавра Федотовича.
– Хорошо. Тогда на минутку прервемся. Как там успехи у ваших товарищей?
Я повернул голову в сторону Корнеева со Стеллой. Роману пришлось бы вывернуть шею на все сто восемьдесят; вместо этого он повел умклайдетом и развернулся вместе с креслом.
– Витя, как там?
– Никак, – буркнул Корнеев, не отрываясь от рюкзака. – Связи нет, никакой. Глухой барьер, я такие ставить не умею.
– Попробуй еще.
– А я что делаю?! Это просто черная дыра какая-то.
Корнеев оборвал фразу и вернулся к прерванному занятию. Стелла вообще старалась на нас не смотреть.
– Это вам факт номер раз, – нотки в голосе Вунюкова стали напоминать мурлыканье сытого кота. Роман развернулся обратно; его собеседник продолжил:
– Факт номер два. Если вы сейчас отправитесь обратно по своим следам, даже с учетом поправки на вращение, вы никуда не придете. Будете проверять? Лучше поверьте на слово, это сэкономит нам уйму времени. Здесь не только нет дорог, здесь и направления, гм, неравнозначны.
– Анизотропное пространство? – решил уточнить Роман.
Происходящее нравилось мне все меньше и меньше. Не дав Вунюкову ответить, я решил прояснить более важный момент:
– Так что же это получается? Мы теперь не сможем вернуться обратно?
Вунюков хитро прищурился, теребя ус черенком трубки:
– Тем путем, которым пришли – наверняка не сможете. Другим же… Думаю, вернуться – не проблема, но вот с вами, Александр, мы вряд ли еще когда-нибудь встретимся. Так что пользуйтесь моментом, мой юный друг.
– Саша, это успеется, – Роман не хотел упускать инициативу. ¬– Лавр Федотович, так что же эти факты означают? Здесь что, в самом деле черная дыра, или просто другой мир?
– Вот именно, что не другой. Объект, который вы привыкли именовать Колесом Фортуны, на самом деле колесом не является. И к фортуне прямого отношения не имеет. Здесь – не фортуна и не вероятности, здесь… Нет, лучше не так. Роман, вы знакомы с основными положениями буддизма?
– В общих чертах.
– Тогда вы должны знать коан о том, что весь мир покоится на ладони Будды. Нет-нет, не надо понимать фразу буквально. Нет никакого Будды (Роман хмыкнул) и уж тем более никакой ладони. Но если вы согласитесь считать Колесо такой ладонью – условно, конечно, – мы сильно приблизимся к истине.
В подтверждение своих слов Вунюков протянул к Роману руку ладонью вверх. На ладони лиловел круглый пролежень. Трудовая мозоль от печати? Не иначе.
– Вас не насторожили оценки диаметра Колеса Фортуны, сравнимые с размером Метагалактики? Раз уж эта «ладонь» должна вместить в себя весь мир. То-то и оно.
Колесо – и есть наш мир. В иной, специфической проекции. Здесь иное пространство, иное время. Но это он, он самый.
У меня уже пошла кругом голова. Но Роман так легко сдаваться не хотел:
– Лавр Федотович, это всего лишь слова. Теория, пока не подтвержденная фактами.
Вунюков пожал плечами, снял трубку телефонного аппарата и бросил в нее два слова: «Игорь, зайди».
– Если не ошибаюсь, на каком-то этапе вашей, простите, экспедиции вы брали пробы грунта. И сей отрок (тычок трубкой в сторону Корнеева) экспериментальным путем проверял температуру плавления. Так?
Роман кивнул.
– В «большом мире», назовем его так, через семь лет после вашей экспедиции отдельные личности тоже ставили эксперимент. Который закончился расплавлением тепловых элементов реактора, радиоактивным заражением местности и многочисленными жертвами.
Молодой человек в сером костюме, вероятно – тот самый Игорь, вкатил в беседку журнальный столик на колесах. На столике громоздились газетные подшивки.
– Вот, можете убедиться сами. Ищите апрель-май восемьдесят шестого.
Роман бросился листать подшивку. Я тоже ухватил себе часть; оказывается, там были и девяностые годы.
– Вам, Александр, советую заглянуть еще на семь лет позже. Вашему товарищу (его, кажется, зовут Виктор?) в пределах Колеса не стоило увлекаться созданием дублей. Даже в учебных целях.
И тем более – их уничтожением.
* * *
Ойра-Ойра отбросил в сторону подшивки.
– Лавр Федотович! Я прошу, нет, я требую! Объясните, какие у вас, да-да, у вас основания связывать все здесь описанное именно с нашими действиями?
Почему вы так уверены, что виной всему – мы?
– Роман, хотите правду? Теперь уже всю?
Напускная веселость Лавра Федотовича исчезла. Перед нами сидел старый и очень усталый человек.
– Что ж, вот вам правда. Я понятия не имею, где здесь причина, а где следствие. То ли катаклизмы случались из-за ваших действий здесь, то ли наоборот, вы поступали именно так, потому что вас вели внешние события. Но и то, и другое скорее всего как-то связано.
А самое главное – и вот это достоверно абсолютно – я тут ни при чем. Это не я, это все вы. Сами.
Вунюков махнул трубкой куда-то в пространство.
– Не надо во всем обвинять меня и таких, как я. Это, поверьте, дурной тон. Тем более теперь, когда ни я, ни мне подобные ничем не можем быть вам опасны.
Впрочем, и полезны тоже. Скажите, когда вас отправляли в эту экспедицию, вам ведь выдали сопроводительный документ? Хотя бы маршрутный лист?
– Это подойдет? - Роман вынул из экспедиционного журнала копию протокола вчерашнего заседания.
– Отлично, – обрадовался Вунюков, принимая лист из рук Романа. – Перед тем, как мы расстанемся, хочу подчеркнуть одно. Запомните и передайте старшим товарищам: любые, повторяю, любые эксперименты с Колесом Фортуны чрезвычайно рискованны, а в некоторых случаях – чреваты необратимыми последствиями. Даже отбор механической энергии с края колеса.
Не прерывая монолог, Вунюков извлек из внутреннего кармана черный перьевой «Шеффер» и принялся черкать наискось по протоколу кривым размашистым почерком: «Экспедицию считать несостоявшейся».
– Вот так вот, – Лавр Федотович полюбовался на дело своих рук, аккуратно дунул на надпись и положил бумагу перед собой на столик.
– Непременно запомните!
Ладонь Вунюкова плавно пошла вниз. Перед тем, как она коснулась бумаги, я еще успел подумать: а где же, на самом деле, сейчас Большая Круглая Печать?
2006 _________________ Непрозрачные слёзы роняет свеча,
Освещая потуги шайтан-рифмача.
И свече в унисон сам рифмач утирает
Гроздья слез, над собою в душе хохоча.
Что ж, значит - выход третьего я прозевал. Виноват.
Они все были слабоваты.Один фанфик на "Страну багровых туч" и вовсе поразил: романтические герои АБС выступили там против капиталистических стран в атомной войне(в составе космических сил СССР по командованием Краюхина), успешно "все объекты разбомбили мы дотла"(с), после чего удостоились высочайшей аудиенции в Кремле за свои подвиги...
Что ж, значит - выход третьего я прозевал. Виноват.
Они все были слабоваты.Один фанфик на "Страну багровых туч" и вовсе поразил: романтические герои АБС выступили там против капиталистических стран в атомной войне(в составе космических сил СССР по командованием Краюхина), успешно "все объекты разбомбили мы дотла"(с), после чего удостоились высочайшей аудиенции в Кремле за свои подвиги...
Меня как раз этот рассказ и поразил сильнее всего. В строго положительном смысле. Переход к миру Полдня врядли был такой уж мирный, вот этот рассказ и описал "недостающее звено". И, несмотря на фанфиковость, достаточно обосновано (в рамках того мира) получилось, а поэтому страшно и печально. Из всего сборника только этот рассказ и запомнил.
Были ещё достаточно безумные...например,где вся Зона существует в голове у Мартышки.
А вот насчёт Обитаемого острова у всех авторов кишка оказалась тонка...да и то сказать,тема непреподъёмная...сами АБС от неё отступились!
Мне понравилось,потому что нравится всё творчество АБС.
То, что Л.В.Вунюков вещает, как Вечеровский,меня вполне устраивает - интрига,во всяком случае,есть!
"Приключений маловато!Всё разговоры,разговоры" - так сами АБС сказали по поводу путешествий на разных предметах,как-то: институтский лифт, машина Л.Седлового...
Вунюков у меня тут работает зеркалом. В данном случае он попросту зеркалит самого Романа. Чуть более раннего, конечно.
user1 писал(а):
Мне понравилось,потому что нравится всё творчество АБС.
Как и мне, иначе бы не стал писать. Но, говоря откровенно, я опасался - того, что любители "Понедельника" захотят меня поколотить. Хотя бы за "следующую фразу" Выбегаллы.
Вы не можете начинать темы Вы не можете отвечать на сообщения Вы не можете редактировать свои сообщения Вы не можете удалять свои сообщения Вы не можете голосовать в опросах Вы не можете вкладывать файлы Вы можете скачивать файлы
![[ скрыт ]](templates/sky/images/lang_russian/icon_email.gif "[ скрыт ]"){kind=icon}
