[Zoran]

Алексей Ивакин

Смотрю кадры старой кинохроники.
Идут солдаты, из которых единицы останутся живы. Где-то среди этих солдат наши деды. Говорят, из поколения 23 года осталось в живых 3%. То бишь, из ста человек мелькнувших передо мной на экране - только трое выживут.

И думается мне, а мы смогли бы?

И примеряю я историю на своих друзей.

Мишка Лебедев, здоровый парень, ростом без двух два - прямая тебе дорога, Мишка в десантники! Пулемет на спину и вперед - в заснеженный Демянский котел. В том неизвестном сражении погибли тысячи восемнадцатилетних пацанов комсомольского призыва. Заброшенные на два месяца с трехдневным продпайком, они бились не на жизнь, а на смерть. Потому что жизнь им была заказана.

Вот Гошка Захаров. Пьяница, бабник и раздолбай. Пошлешь ты на три буквы комиссара, перепив германского антифриза, и штрафбат тебя примет как родной. И высота Љ 123 будет тебе и Куликовым и Бородинским полями. Да кто ж воспоет эту высоту и тебя на ней?

Леха Винокуров. От отца в тебе кость военная? Батя в Афгане навоевался досыта. Пройти бы и тебе всю ту войну, лейтенант, да в далеком городе Гумбинен, в красивом месяце апреле, как бы не стрельнул ошалевший от испуга пятнадцатилетний фольксштурмовец. И озверевшие солдаты забьют прикладами, не разбирая кто да как.

Витька Заборских. Любишь ты технику больше жизни, а вот в танкисты не возьмут. Быть тебе шоферюгой на Дороге Жизни. Да таких дорог жизни и смерти, больших и малых, но всех смертельных и кровавых столько, что до Победы доехать дальше, чем до луны пешком.

А вот Ежа, Андрюху Ежова, в танкисты возьмут. И когда в твоем прицеле "Пантера" будет стремительно надвигаться черным боком, а снарядов уже нет, о чем ты успеешь подумать?

Димка Долгих. Вот тебе на роду написано политруком быть. И ведя бойцов в атаку, вспомнишь ли ты правильные слова где-то в харьковских степях, в тенистой балке, где породистый эсесман будет выбирать командиров с красными звездами на рукаве.

Если война мужику, что зайцу курево, тебе, Рита Малых, она зачем? Но как же нужны будут твои руки тем раненным солдатам, которые будут видеть перед смертью в тебе своих матерей, любимых, дочерей. Нейтральная полоса, так уж ли она нейтральна?

Гоша Култышев. Тихий, скромный. В разведку пойдешь? И как тут скажешь - нет? И ночной встречный бой, когда трассера летят со всех сторон, и здоровый ганс прыгнувший в ту же воронку. Нож на нож, кровь на кровь, смерть на смерть.

Олег Россомахин. Артиллерия тебе светит. Высшее образование есть? А наплевать военкому, что ты географ, ему разнарядку выполнить надо. Где-нибудь на днепровском плацдарме, будешь клясть того военкома последними на свете словами, потому, что лихорадка боя не даст тебе сделать расчеты, и наводить будешь прямо через ствол.

Ну а я, слепошарая штатская штафирка, куда я пойду? Может ополченцем погибать в заснеженных подмосковных полях, с одним штыком, привязанным к палке? Может, сдамся в первом же бою и пойду в полицаи, чтобы не сдохнуть где-нибудь в Бухенвальде? Может просижу всю войну в глубоком тылу, тихо спиваясь от стыда? А может, стану героем, упавшим, случайно, на смертельно плюющую амбразуру фрицевского ДОТа?

Все могло быть. Только кого из нас дождались бы наши девочки?