[Отшельник]

Наткнулся на интересную статью. Очень хорошее дополнение к размышлениям о поэзии. Надеюсь, наши поэты так не закончат.


"Когда я пишу, у меня такое чувство, что человек может все... Если только захочет захотеть... Так много слов внутри, что даже теряешься от них".
Ника Турбина, 1987 г.


"Единственное, что случилось, - если раньше, написав стихотворение, я забыть его не могла, то в последние годы - может это из-за алкоголизма - ничего наизусть не помню, уже надо читать по бумаге".
Ника Турбина, 2000 г.


13 лет отделяют эти два интервью человека, которого уже нет среди нас - 11 мая 2002 года Ника покончила счеты с жизнью, шагнув с балкона пятого этажа своей маленькой московской квартиры.

А ведь в начале восьмидесятых годов прошлого века слава десятилетней девочки-вундеркинда, поэтессы из Ялты Ники Турбиной гремела по всей стране. Любители поэзии и профессионалы не могли понять, как мог 8-9 летний ребенок высказать в стихотворной форме мысли и чувства зрелого человека. Ей не было еще 10 лет, когда в Москве вышел в свет ее первый сборник стихов "Черновик". Это были стихи гения.

В двенадцать лет Ника попала на поэтический фестиваль в Венеции, где получила приз "Золотой лев". Чтобы понять, как поэтический мир воспринял творчество девочки-поэтессы, надо вспомнить, что за всю долгую историю венецианского фестиваля лишь однажды высшего приза была удостоена представительница России - великая Анна Ахматова.

Гениальные поэты рождаются в России часто, но уже давно замечена печальная закономерность: почти все они имеют трагическую судьбу и короткий жизненный путь. Примером могут служить Пушкин и Лермонтов; Есенин, Блок и Цветаева. В чем тут дело? Видимо, суровый "российский климат" не способствует нормальному развитию талантов.

Ника родилась в Ялте 17 декабря 1974 года, и по удивительному совпадению училась в той же школе, что и Цветаева (в начале века это была еще гимназия).

Поэзия захватила ее, когда девочке исполнилось 4 года. Это была болезнь, страсть, радость жизни. Много лет она не могла спать и ночами просила маму и бабушку записывать стихи, которые она им диктовала. О них невозможно писать - их надо читать.

Тяжелы мои стихи,
Камни в гору.
Донесу их до скалы,
До упору. Упаду лицом в траву,
Слез не хватит.
Разорву строку свою,
Стих заплачет.
Больно врежется в ладонь
Крапива.
Превратится горесть дня
Вся в слова.


Поднимите пальцы - нервы,
Превратите в гроздь рябины
Брызгии моря, что шумело
Под окном тревожно споря
В вечной сказки сна и были:
Превратите листья в стаю,
В дерзкий клекот журавлиный,
Раскачайте на качелях,
Ветер, превращенный в иней.
Помогите мне запомнить
Все тревоги и сомнения.
Дайте руку!
Я б хотела
Сердца ощутить биенье.

(Ника Турбина. "Поднимите пальцы - нервы" Из сборника "Черновик".)


Это стихотворение восьмилетней девочки, феномен которой пытались разгадать крупнейшие психологи мира (в частности, в Колумбийском университете).

Кто - то из знакомых надоумил потом маму Ники, Майю Анатольевну, что непременно нужно показать все это специалистам -поэтам. Тетрадь попала к Евгению Евтушенко, приехавшему в то время в Ялту - то ли на лечение, то ли на поэтические вечера: Евтушенко нахмурился, перевернул со вздохом первую страницу, потом десятую и уже на завтра Ника проснулась знаменитой. Скоро в Советском Союзе трудно было найти человека, который не знал бы ее имени! О ней писали газеты, ее показывали по телевидению, приглашали на поэтические концерты, где она выступала наравне со взрослыми. Собирала полные залы, и что удивительно, умела держать аудиторию часами, увлечь ее звуком хрупкого детского голоса! В ней сквозила трогательность, беззащитность и в то же время горькая и трагичная уверенность в том, что она, маленькая Никуша, - так звали ее дома, - знает что то такое, чего не знают другие:

Дом в деревянной оправе,
И не попасть туда,
Где за тенистым садом
Будет шуметь вода
Где с колокольным звоном
Камень слетит с откоса.
Осень неторопливо
Туго сплетает косу.
Где по дорожкам колким
Хвоя лежит подушкой
И даже колючий ежик
Станет детской игрушкой
Где отыскать калитку?
Чем отомкнуть засовы?
Может быть, этот домик
Мною был нарисован.

("Дом в деревянной оправе" Публикация журнала "Мы" 2 за 1990 год.)


Многие специалисты-литераторы называли Нику родоначальницей "бронзового" века русской поэзии. Но, увы, пришли иные времена. Многотысячные поэтические вечера в Лужниках и Политехническом музее канули в лету.

Тринадцать лет стали роковой датой в жизни Ники. Перемены в обществе наложились на личные (мать вторично вышла замуж, что явилось тяжелым ударом для чувствительной девочки). Вот как с беспощадной откровенностью вспоминает те времена двадцатилетняя Ника: "Очень хотелось тепла, любви, людей, рук, глаз... К тому же писалось то, что никому на хрен не было нужно. Сначала от этого было херово, потом - кайфно... а потом стало все равно. Надолго, очень надолго".

Парадокс и загадка Ники как поэта состоит в том, что в возрасте 8-9 лет она успела сказать больше, чем другие поэты - в течение всей жизни.

С нею работали специалисты психологи, профессора медицины, экстрасенсы и поэты.. Ее называли "эмоциональным взрывом, блистательным талантом, пришельцем из космоса, ребенком Пушкиным, поэтическим Моцартом", и просто "последовательницей творчества" несравненной Ахматовой. Евгений Евтушенко возил ее в Италию и Америку, она получила престижную премию в области искусства "Золотой Лев", став ее второй русской обладательницей после Анны Андреевны.

Но Анне Андреевне Ахматовой при получении премии было за шестьдесят, а Нике - 10 с небольшим. Писать без ошибок лауреат - поэтесса так и не выучилась, увы!

Посещать ялтинскую школу - гимназию (бывшую гимназию Брюхоненко, где училась когда- то Марина Ивановна Цветаева! - автор) было абсолютно некогда: все время отнимали гастрольные поездки по стране. В 1989 году издательство "Дом" при знаменитом тогда Советском Детском Фонде имени В. Ленина открыло книгами Ники Турбиной новую серию "Книги детей" Все ждали новых взлетов гения.

Но этого - не случилось. Она писала стихи до 12 лет. А потом начался переходный возраст. И рифмы потерялись. Ушли. Что послужило этому причиной? Особенности взросления? Семейные драмы: мама Ники вышла второй раз замуж и отношения с отчимом, а потом и маленькой сводной сестрой не складывались? Трудно сказать...


Мама Ники вспоминала:

"Это был ребенок, который писал стихи, болел своими болезнями, жил в своем замкнутом кругу. Сейчас продают детские яйца - киндерсюрпризы, внутри которых подарочек спрятан. И вот жил этот подарочек там. Когда ей исполнилось 13 лет, коробочка раскрылась и оттуда выскочил чертенок. Такой неожиданно взрослый. Нам с ней стало очень сложно, с ней начались беды: Ника резала себе вены, выбрасывалась из окна, пила снотворное, ей было страшно. Я так понимаю, что ей просто было страшно входить в жизнь,.. У меня просто сердце разрывалось. Иногда хотелось взять кувалду и стукнуть ее по башке., потому что она пьет водку. С другой стороны она взрослый человек и она имеет право делать все, что хочет не спрашивая меня. Жизнь связала нас в такой тесный узел, что всё это заставляет страдать нас всех - ее, в первую очередь, меня, да и Машу (сводную сестру - автор.) тоже."

Чтобы "разрубить узел", занять какое то место во взрослом мире и утвердиться в нем, Ника в шестнадцать лет вышла замуж за 76 - летнего профессора психологии, итальянца по происхождению. У него в Щвейцарии, в Лозанне, была своя клиника. Ника не любила вспоминать о том времени. Она говорила, что все был "красиво и трагично, как растоптанная роза". Брак ее закончился скоропалительно, детей не было, она вернулась в Москву, в Россию, где гремели перестроечные этюды - экзерсисы и никто уже не вспоминал девочку - вундеркинда.

В ее последнем интервью Анатолию Борсюку звучали трагично - резкие ноты. Романтически светлых красок или простого "приукрашивания" в ее рассказе не было.

"Хотите большую правду? - говорила она, нервно прикуривая сигарету за сигаретой, и трудно было узнать в усталой донельзя, с потухшими глазами женщине или девушке, (нельзя точно определить возраст сильно пьющего человека в бесформенной и грязной одежде, с почти нерасчесанными волосами!) когда то блистательно - уверенную, красивую Нику Турбину, держащую в восхищенном оцепенении тысячные концертные залы Союза, Италии и даже - США!

Что мне сказать о том, что было в то время? Кроме того, что я уже сказала - холодно, голодно тяжело. Очень хотелось тепла, любви, людей, рук, глаз, извините за банальность Очень хотелось быть в постели с кем-то по любви, а не за что-то. К тому же писалось то, что никому на хрен не нужно было!"

(Ника выразилась именно так, в очень резкой форме, но в ней - горчайшая суть действительности. Евгений Евтушенко, выжав из популярности Ники немалые выгоды и барыши, - на Западе -и не без оснований!- он считался чем - то вроде ее продюсера - импрессарио, - подняв, на волне ее популярности и свое, слегка подзабытое имя, не вспомнил о Нике и не помог ей даже тогда, когда она была уже очень больна! - автор).

Сначала от этого было херово, потом от этого было кайфно, своего рода мазохистский кайф был, - Слава Богу, что не надо, от этого тепло и замечательно. А потом стало все равно. Надолго. Очень надолго.

(Ника Турбина. Интервью А. Борсюку в фильме "НикаТурбина: История полета" 1995 г. Сохранен стиль, присущий героине рассказа - автор).

Она пыталась учиться в Гитисе, куда ее приняли без вступительного экзамена по русскому (она ведь так и не умела толком писать), снялась в каком то малопонятном художественном фильме в роли главной героини. Работала в театре - студии на окраине Москвы. И все время писала стихи, на обрывках бумаги, на клочках газет:

Но стихи эти она чаще всего читала себе одной. Даже поклонники Ники, которые были у нее всегда не очень - то интересовались ее творчеством, предпочитая делить с нею постель и рюмку. Ей это не очень нравилось. Бесконечные ссоры и выяснение отношений то с любимыми, то с родными , привели к тому, что в ночь с 14 на 15 мая 1997 года Ника выбросилась с балкона пятого этажа. У нее был серьезно поврежден позвоночник, но она чудом осталась тогда жива. Деньги на лечение собирали все, кто еще знал ее и помнил. Помог даже какой то американский бизнесмен. Она перенесла 12 операций, оправилась, но ходить самостоятельно больше не могла.

В ее маленькой квартирке в Москве, в одном из старинных, еще "сталинских", высотных домов жили с нею только две кошки и собака. Людям она не очень доверяла. Журналистов видела редко. Да они ею и не интересовались.

В своем последнем интервью Анатолию Борсюку в 2001 году (в программе "1+1") она тихо рассказывала потрясающую историю наглости и предательства, пытаясь еще при этом иронизировать: "Сейчас я Вас посмешу. Месяц назад меня нашла каким-то левым путем секретарь детского писателя Альберта Лиханова. Я пришла к нему. (Вероятно, Нику привезли к писателю какие- о знакомые. - автор). Лиханов долго сидел, пялился на меня, задавал совершенно хамские вопросы. Наконец, я говорю: "Альберт Анатольевич, зачем я Вам вообще нужна? Я свое время потеряла." - "Я книгу пишу. Вы, как подопытная, мне очень нужны." - "Как подопытная?" - "Ну, как из маленьких гениев дураки вырастают". Я не утрирую, все так и было. На самом деле очень смешно."

Смешно до такой степени, что напоминает трагедию в античном стиле!

Анатолий Борсюк резюмировал: "С нею, действительно, очень сложно. Она совершенно не приспособлена к жизни. Умеет только стихи писать и ничего больше. ( А разве это - так мало?!! - автор.) Ей нужен человек, который заслонил бы ее своей спиной, избавил от быта, от необходимости покупать себе одежду,еду, платить за квартиру, пробивать публикации.. Не знаю найдется ли сейчас человек желающий искренне ее полюбить, помочь. Не знаю, почему ее жизнь так сложилась, кто в этом виноват. У меня был вариант названия фильма "Спасибо всем!". Все забыли Нику, не только те, кто ею непосредственно занимался, но и почитатели ее таланта, публика, страна. Со всеми покровителями, фондами, чиновниками журналами всё кончено. О ней никто не помнит, она никому не нужна. Ей 26 лет, вся жизнь впереди, а такое ощущение будто она прожила ее почти до конца.."

До конца. Да, так и было. 27 мая 2002 года Нике каким то чудом удалось забраться на подоконник своей комнаты на пятом этаже. Она отправилась в последний полет, посчитав, что жить - хватит, и, оставив у себя за спиной рассуждения о нужности и ненужности, нелюбви и пустоте, истинном и неистинном даре гениальности.

...Труп Ники лежал несколько дней в морге института им. Склифосовского... за невостребованностью. На процессе кремации присутствовали 4 бомжа, во главе с неким Сашей. В ночь перед кремацией он оповестил о свершившемся преподавателя Ники в университете Алёну Галич (дочь знаменитого барда). Алёна Александровна и ее сын принесли Нике венок. Вот и весь рассказ о совершенно непонятном и непонятом явлении в русской литературе.

В ее поэзии - трагедия непонимания: ей проще было говорить с морем, камнем, травой, с золотой рыбкой, чем с родной матерью. Подруг у нее не было: "Не дозвонились ко мне друзья - возможно, денег нет..."



Вот что вместили 13 лет, разделяющие 2 интервью в эпиграфе.

А еще - многочисленные попытки самоубийства: вскрытие вен, "неудавшийся" шаг с того же балкона, стоивший ей многочисленных переломов и двенадцати операций.

К Гениям надо относиться бережно, их нельзя бросать на произвол судьбы. Ника всю свою недолгую жизнь продолжала оставаться ребенком, совершенно не приспособленным к жизни.

В заключение я позволю себе привести несколько стихотворений восьмилетней поэтессы:

Жизнь моя - черновик,
На котором все буквы -
Созвездья.
Сочтены наперед
Все ненастные дни.
Жизнь моя - черновик.
Все удачи мои, невезенья
Остаются на нем,
Как надорванный
Выстрелом крик.

Как больно, помогите,
В глазах беда.
Но годы - паутинки
Растают без следа.
Рукой не обопрешься -
Душа пуста.
По волчьим тропам бродит
Моя звезда.

...Хочет каждый оставить светлый след.
Отчего же тогда столько черных бед?
Что останется после тебя и меня,
Человечество,
С этого дня?

[Иверень]

У меня при мыслях что о творчестве этой девочки, что о Наде Рушевой, возникает настойчивая и непреходящая мысль о перевоплощении душ, и о чём-то совершенно запредельном. Как будто что-то, откуда-то совсем издалека, на стыке времён, когда границы нашего мира ослабевают и становятся полупрозрачными, к нам прорывается и торопится нам сказать нечто бесконечно важное...
И это при том, что я не верю ни в бога ни в дьявола...

[Отшельник]

Дар у нее огромный, но как человек она подкачала. А ведь могла стать такой же великой поэтессой как Ахматова.

[Вадим]

[Микару]

Великие никогда не задерживаются среди нас