[Eujenbel]

Потом была поездка в Лаодикею и много иных, когда же Симон прознал про
намерение Петра обратить в Веру Фауста, сторонника Симона, он наконец
встретился с Петром, приехав из Антиохии и войдя к тому вместе с
Афинодором Эпикурейцем и говоря:
- Я слышал, ты обещал вчера Фаусту доказать сегодня, приводя аргументы в
обычном порядке, начиная с Того, кто Господь вселенной, о котором мы
должны говорить, что Он один есть Бог, и что нам не следует говорить,
что есть иные боги, поскольку тот, кто поступает иначе, будет наказан
навек. Но превыше всего я изумляюсь безумству твоих надежд обратить
мудреца, ушедшего далеко вперед за годы, в сравнении с тобой. Но ты не
преуспеешь в своих планах, тем более, что я присутствую и могу тщательно
опровергнуть твои лжеаргументы. Поскольку возможно, что не будь я рядом,
мудрый старик мог бы быть запутан, не имея критического знакомства с
книгами, в которые верят среди евреев. Сейчас я буду многое опускать,
дабы я мог скорее опровергнуть то, что ты обещал доказать. Посему
начинай говорить обещанное перед нами, знающими Писания. Но если, боясь
нашего опровержения, ты не пожелаешь исполнить свое обещание в нашем
присутствии, это само по себе будет достаточным доказательством того,
что ты неправ, поскольку ты брался говорить в присутствии тех, кто знает
Писания. А теперь, зачем мне ждать, пока ты мне скажешь, когда я имею
самого удовлетворительного свидетеля твоего обещания в лице
присутствующего старца?
Сказав это, он обратился к отцу Климента, говоря:
- Скажи мне, замечательнейший из всех людей, тот ли это человек, что
обещал тебе доказать сегодня, что Бог един, и что мы не должны говорить
или думать, что есть какой-то другой бог, и что тот, кто действует
иначе, будет покаран навек как самый отвратительный грешник? Откажешься
ли ты мне ответить?
Отец же Климента свидетельствовал положительно, предложив, однако, обоим
защитить свою точку зрения, на что Симон ответствовал:
- Я сделаю так, как ты скажешь; но боюсь, как бы ты не погрешил против
истины, уже имея пристрастие к его аргументам.
Отец Климента засим утверждал, что его пристрастия скорее на стороне
Симона, который спросил тогда:
- Как это так, когда ты не знаешь, в чем состоят мои мнения?
И дискуссия началась типовым выступлением Петра, которое Симон теперь
оспаривал так (в двух вариантах; второй, из ВСП, здесь и далее, вообще
отнесен к первой беседе; в интересах выяснения истины, а также претендуя
на энциклопедичность в отношении этого столь малоизученного персонажа,
приведены здесь оба):
- (ПРП) Я придерживаюсь того, что Писания, в которые верят среди евреев,
говорят, что есть много богов, и что Бог не сердится на это, поскольку
Он сам вещал о многих богах в Своих Писаниях. Например, в самых первых
словах закона, Он очевидно говорит о них как равных Ему. Ибо написано,
что когда первый человек принял завет от Бога есть с любого дерева в
саду, но не есть с дерева познания добра и зла, змей убедил их
посредством женщины, через обещание, что они станут богами, убедив
познать, и когда те познали, Бог сказал, "вот, Адам стал как один из
Нас". Когда затем змей сказал, "вы будете, как боги", он ясно говорил в
уверенности, что боги существуют; тем более, что Бог добавил к его
признанию, сказав "вот, Адам стал как один из Нас". Змей, затем, сказав,
что есть много богов, не говорил лживо. Опять, писание "Богов не
злословь и начальника в народе твоем не поноси" указывает на многих
богов, которых Он даже не хочет и проклинать. Но и где-то еще написано,
"покушался ли какой бог пойти, взять себе народ из среды [другого]
народа казнями, знамениями и чудесами, и войною, и рукою крепкою, и
мышцею высокою, и великими ужасами, как сделал для вас Господь, Бог ваш".
Когда он говорит "покушался ли какой бог", Он говорит по предположении,
что другие боги существуют. И еще где-то: "боги, которые не сотворили
неба и земли, исчезнут с земли и из-под небес". И в другом месте, когда
говорится, "пойдем и будем служить богам иным, которых не знал ты и отцы
твои", говорится так, будто бы другие боги существовали, которым нельзя
следовать. И опять: "имени других богов не упоминайте; да не слышится
оно из уст твоих". Тут упоминаются многие боги, чьи имена нежелательно
называть. И снова написано, "Господь, Бог ваш, есть Бог богов". И опять:
"Кто, как Ты, Господи, между богами?" И еще: "Бог ваш есть Бог богов". И
опять: "Бог стал в сонме богов; среди богов произнес суд". Поэтому я
теперь спрашиваю, коль скоро есть так много отрывков на письме,
подтверждающих, что существует много богов, ты утверждал, что мы не
должны ни говорить, ни думать, что есть много. Наконец, если у тебя есть
что-либо сказать так же отчетливо, говори в присутствии всех.
- (ВСП) Я говорю, что есть много богов; но что есть один непонятый и
неизвестный всем, и что Он есть Бог всех этих богов. Я буду пользоваться
только утверждениями из закона евреев. Ибо это очевидно всем
интересующимся религией, что этот закон есть универсальный источник,
хотя каждый понимает этот закон согласно своему собственному суждению.
Ибо он был так написан Тем, кто сотворил мир, что вера вещей зависит от
него. Вследствие чего, желает ли кто-либо вынести истину, или ложь, ни
одно высказывание не будет получено без этого закона. Поскольку,
поэтому, мое знание в наиполнейшей мере находится в согласии с этим
законом, я справедливо заявил, что есть много богов, из которых более
выдающийся, чем остальные, и непостижимый, даже Тот, который Бог богов.
Но то, что есть много богов, сам закон сообщает мне. Ибо, в первую
очередь, он говорит это в отрывке, где некто в образе змея говорит Еве,
первоженщине, "в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и
вы будете, как боги, знающие добро и зло", то есть, как те, кто создали
человека; и после того, как они вкусили с дерева, Сам Бог
свидетельствует, говоря остальным богам, "вот, Адам стал как один из
Нас", итак, поэтому очевидно, что есть много богов, занятых в сотворении
человека. Также, ввиду того, что первый Бог сказал другим богам,
"сотворим человека по образу Нашему по подобию Нашему"; также Его
высказывание, "сойдем же и смешаем там язык их, так чтобы один не
понимал речи другого"; все эти вещи указывают, что есть много богов. Но
также написано "Богов не злословь и начальника в народе твоем не
поноси", и снова это писание, "Господь один водил его, и не было с Ним
чужого бога", показывает, что есть много богов. Есть также много
свидетельств, которые могут быть добавлены из закона, не только неясные,
но и открытый текст, который учит, что есть много богов. Один из них был
избран жребием и смог стать Богом евреев. Но это не о Нем я говорю, а о
том Боге, который также и Его Бог, которого даже сами евреи не знали.
Ибо Он не их Бог, но Бог знающих Его.
Петр произнес речь, приводя обратные примеры из Ветхого Завета. И Симон сказал:
- Мое первоначальное соглашение с тобой было таково, что я должен
доказывать из Писаний, что ты неправ, придерживаясь того, что мы не
должны говорить, что есть много богов. Соответственно, я представил
много письменных отрывков, чтобы показать, что божественные Писания сами
говорят о многих богах. Слушаешь ли ты, Петр, что я говорю? Мне кажется,
ты грешишь, говоря против них, тогда как Писание говорит, "Богов не
злословь и начальника в народе твоем не поноси".
Как видим, разные варианты писались по разным воспоминаниям, где
ключевой осталась лишь "линия атаки" Симона с полным забвением всякого
порядка и хронологии. Кстати, последний перевод в русском варианте
звучит, как "Судий не злословь", поскольку современному еврею уже не
приходит в голову другой перевод слова "элохим" как богохульственный -
вот она, разность суждений!
Однако, вернемся к сюжету, где Петр опять отрицал все, упоминая
преходящесть обстоятельств в Писаниях. Симон же сказал:
- Я привел ясные отрывки из Писаний, дабы доказать, что есть много
богов; и ты в ответ привел столько же из тех же Писаний, показывая, что
Бог един, и Он Бог евреев. И когда я сказал, что мы не должны злословить
богов, ты продолжал показывать, что Тот, который сотворил, един,
поскольку Те, которые не сотворили, исчезнут. И в ответ на мое
утверждение, что мы должны держаться того, что есть боги, поскольку
Писание тоже так гласит, вы показали, что мы не должны произносить имена
других богов. Отсюда, тогда, те же самые Писания говорят, один раз, что
есть много богов, а другой раз, что есть только один; и иногда их нельзя
проклинать, а иной раз и нужно; к какому же заключению мы должны
следовательно придти, как не к тому, что сами Писания нас сбивают с
толку?
Петр возражал в том смысле, что они лишь высвечивают оппозицию зла к
Богу, который его создал и в которого он верует. На это Симон заметил:
- Поскольку я вижу, что ты часто говоришь о Боге, создавшем тебя, узнай
же от меня, как ты безбожен даже для Него. Ведь очевидно, что есть двое
Тех, кто творит, коль Писание говорит, "сотворим человека по образу
Нашему по подобию Нашему". Теперь "сотворим" подразумевает двоих или
более; определенно не одного единственного. И что ж? Даже если Писания
гласят, что есть другие боги, ты не приемлешь этого мнения?
Петр же обосновывал это тем, что пророки испытывали веру и страх Божий
читателя. Услышав это, Симон сказал:
- Раз уж ты говоришь, что нам не следует верить даже пророку, подающему
знамения и чудеса, если он говорит, что есть другой бог, если он знает,
что он даже подвергнется смертной казни, то выходит, что и твой Учитель
был казнен не без причины за дачу знамений и чудес?
Петр нашелся сказать, что Господь не утверждал, что есть Боги, или что
Он Бог, но лишь заявлял, что Он Сын Бога, устроившего вселенную. Симон
же спросил:
- Тебе не кажется, что Тот, кто является от Бога, есть Бог? Не одно ли
это и то же в смысле происхождения? Не есть ли слово "Бог" Его
невыразимое имя, которым все пользуются, поскольку ты так сильно
держишься имени, будто оно не может быть дано другому?
Удовлетворительных ответов на эти вопросы повествование не хранит, то ли
свидетельствуя честно, то ли подменяя настоящие ответы своими выдумками.
Но нас в любом случае интересует полемика Симона, которая здесь
обращается к теме Иисуса:
- Я бы хотел знать, Петр, веришь ли ты действительно, что форма человека
была придана форме Бога? Как может смерть растворять тело, отмеченное
столь великой печатью? Какова была необходимость оформлять такое
существо в человека, выросшего из земли?
Петр отвечал о вере положительно, о смерти же сказал, что неправедные
деяния тела лишают его праведной формы, что все равно происходит лишь с
волей Божьей. Причина же воплощения-де - любовь Бога, который теперь не
тот каратель грехов, что раньше. При таких словах, Симон покинул
собрание (по ВС: с третью присутствующих, что составило около тысячи
человек), напоследок сказав:
- (ПРП) Поскольку я вижу, ты ловко намекаешь, что то, что написано в
книгах против Оформителя мира, оказывается неправдой, завтра я покажу,
из бесед твоего Учителя, что Он утверждал, что строителем мира не был
наивысший Бог.
- (ВСП) Поскольку сейчас поздний час, я буду стоять подле тебя и
оппонировать завтра; и если ты сможешь доказать, что этот мир был
создан, и что души бессмертны, ты получишь меня в помощь своим
проповедям.
На другой день, к Петру рано вошел Закхей и сообщил, что Симон с людьми
числом тридцатью и продолжает дискуссию. Петр же стал дожидаться, пока
соберется толпа. Закхей тем временем доносил ему ход беседы от Симона:
"Он обвиняет тебя, Петр, в том, что ты слуга зла, обладающий огромной
силой в магии и очаровывающий души людей худшим образом, чем
идолопоклонничество. В доказательство того, что ты маг, он, похоже,
привел следующее свидетельство, молвив (два варианта; второй вообще из
первой беседы, так что предполагает присутствие Петра и аудитории попроще):
- (ПРП) Я осознаю, что когда я вступаю в дискуссию с ним, я не помню ни
единого слова из того, на чем я был сосредоточен в одиночестве. Пока он
ведет беседу, мой ум занят воспоминанием того, что я думал сказать по
наступлении дискуссии с ним, я не слышу ничего из того, что он говорит.
Теперь, раз я не испытываю этого в присутствии кого-либо иного, чем он,
разве не ясно, что я нахожусь под влиянием его магии? Что же до его
доктрин, которые хуже идолопоклонничества, я могу довести это совершенно
ясно до всякого, имеющего понимание. Ведь нет иной пользы, кроме как
освободить душу от образов любого рода. Поскольку, когда душа приносит
образ пред свои очи, она скована страхом и томится беспокойством, что
потерпит некое бедствие; а изменяясь, она подпадает под влияние демона;
и служить передатчиком его влияния кажется массам мудрым. Петр делает
это с вами, обещая сделать вас мудрыми. Ведь под предлогом
проповедования единого Бога он, похоже, освобождает вас от многих
безжизненных образов, которые отнюдь не вредят тем, кто их боготворит,
поскольку глаза, которые на них смотрят, сами сделаны из камня, или
латуни, или золота, или какого-либо иного безжизненного материала. Посему
душа, поскольку знает, что она не видела ничего, не может быть
заговорена на страх в равной степени посредством того, что видимо. Но
при взгляде на ужасного Бога через влияние вводящего в заблуждение
учения, все ее естественные основания переворачиваются. Ибо я говорю это
не потому, что я призываю боготворить образы, но потому, что Петр, по
видимости освобождая ваши души от ужасных образов, сводит разум каждого
из вас с ума еще более ужасным образом, представляя Бога в форме, и что,
также, Бог исключительно праведен, - образ, которому сопутствует то, что
ужасно и отвратительно созерцательной душе, то, что может целиком
разрушить энергию здорового ума. Ведь ум, очутившийся посреди подобного
шторма, словно глубина, взбаламученная свирепым ветром, замутненная и
потемневшая. Потому, если он придет принести пользу вам, не позвольте
ему, в то время, как кажется, что он растворит ваши страхи, нежно
исходящие от безжизненных образов, он предъявит вместо них ужасную форму
Бога. Но имеет ли Бог форму? Если да, то Он обладает фигурой. А если у
Него есть фигура, как он может быть не ограничен? И если ограничен, то
Он существует в пространстве. Но если Он в пространстве, то Он меньше
пространства, что объемлет его. И если меньше, чем что-либо, как Он
может быть более велик, чем все, или превыше всего? Таково, теперь,
состояние дел. И то, что он на самом деле не верит в доктрины,
проповедованные его Учителем, очевидно, поскольку он проповедует
доктрины совершенно обратные Тому. Так, Он сказал кому-то, как я узнал,
"Не зовите меня Богом, ибо тот благ". Теперь же, говоря о благом, Он
более не рассуждает о Том, праведном, проповедуемом Писаниями, который
убивает и воскрешает, - убивает тех, кто грешит, и воскрешает тех, кто
живет согласно Его воле. Но то, что Он не зовет благим Того, который
есть Оформитель мира, понятно любому, кто способен размышлять. Ведь
оформитель мира был известен Адаму, которого Тот сотворил, и Еноху,
который Того ублажил, и Ною, который Тем рассматривался как праведник; и
также Аврааму, и Исааку, и Иакову; а также Моисею, и народу, и всему миру.
Но Иисус, учитель самого Петра, пришел и сказал, "никто не знает Сына,
кроме Отца; и Отца не знает никто, кроме Сына, и кому Сын хочет
открыть". Если так, это был сам Сын, присутствовавший с самого Его
явления, когда Он начал давать откровение тем, кому Он пожелал, Того,
который неизвестен всем. И так Отец был неизвестен всем, жившим до Него,
и потому Он не мог быть всем известен. Говоря это, Иисус несовместим
даже сам с Собой. Поскольку иногда в других речениях, взятых из Писаний,
Он представляет Бога ужасным и праведным, говорящим, "И не бойтесь
убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь более Того, Кто
может и душу и тело погубить в геенне". Но то, что Он утверждал, что Его
действительно надо бояться как существо праведного Бога, о котором Он
говорит "Те, кто принимает плач о несправедливости", показано в притче,
которую Он растолковывает, говоря: "Бог ли не защитит избранных Своих,
вопиющих к Нему день и ночь, хотя и медлит защищать их? сказываю вам,
что подаст им защиту вскоре". Теперь тот, кто говорит о Боге как о
мстящем и воздающем Боге, представляет Того естественно праведным, а не
таким же благим. Более того, Он благодарит Господа небес и земли. Но
если Он есть Господь небес и земли, подтверждается, что Он есть
оформитель мира, тогда Он праведен. Когда, поэтому, он иногда называет
Его благим, а иногда праведным, он несовместим сам с собой в этом
пункте. Но Его премудрый ученик вчера придерживался третьей точки
зрения, что настоящий вид более удовлетворителен, чем видение, не зная,
что реальный вид может быть человеческим, но видение откровенно
происходит из божественности.
- (ВСП) Со слов твоего Учителя я тебя опровергну, ибо даже Он
представляет всем людям некоего Бога, который был известен. Ибо хотя и
Адам знал Бога, который был его творцом и созидателем мира; и Енох знал
Его, в той мере, в какой Тот был им передан; и Ной, раз Тот ему повелел
строить ковчег; и хотя Авраам, и Исаак, и Иаков, и Моисей, и все, даже
каждый человек и все народы, знали Созидателя мира и признавали Его
Богом, еще твой Иисус, появившийся много позже патриархов, говорит:
"никто не знает Сына, кроме Отца; и Отца не знает никто, кроме Сына, и
кому Сын хочет открыть". Итак, потому, даже твой Иисус признает, что
есть иной Бог, непостижимый и неизвестный всем. Помни, что ты сказал,
что у Бога есть Сын, что делает его неправильным; ибо как Он может иметь
Сына, если Он только не подвержен страстям, как люди и животные? Но по
этим пунктам нет времени сейчас показывать твою продвинутую глупость,
ибо я спешу сделать заявление касательно неизмеримости высшего света;
итак теперь слушай. Мое мнение - что есть определенная Сила прекрасного
и неописуемого света, чье величие может сохраняться непостижимым, о силе
которой даже Созидатель мира несведущ, и Моисей законодатель, и Иисус,
твой Учитель. Поскольку все существующие вещи находятся в соответствии с
пятью чувствами, эта Сила, которая прекраснее всего, не может добавить
ничего нового. Эта Сила, о которой я говорю, непознаваема и превосходнее
всего, эй, даже того Бога, что создал мир, о Ней не знал ни один из
ангелов, демонов, евреев, ни одна тварь, сущая посредством Бога-Творца.
Как тогда может этот закон Творца учить меня тому, чего сам Творец не
знал, поскольку сам закон и того не знал, что он может учить этому?
Тут (по ВСП) происходит развернутое "богохульство" Симона, интересное
нам как предполагаемый "манифест" всех его взглядов, который предваряется
смехом Петра по поводу предыдущей реплики, на что Симон разразился этим:
- Ты смеешься, Петр, в то время, как столь великие и высокие материи
обсуждаются? Если ты окончил смеяться, я докажу это в ясных выражениях.
Слушай: всем очевидно и выясняемо методом, которому не может быть дано
никакого объяснения, что есть один Бог, лучший, чем все, от которого все
сущее взяло свое начало; откуда также необходимо, чтобы все вещи после
Него были подвержены Ему как главному и наипрекраснейшему из всех.
Когда, поэтому, я установил, что Бог, сотворивший мир, согласно многим
законоучителям, это что-то во многих отношениях слабое, в то время, как
слабость совершенно несовместима с совершенным Богом, и я увидел, что Он
несовершенен, я необходимо заключил, что есть другой Бог, который
совершенен. Ибо этот Бог, как я сказал, согласно тому, чему учит писание
закона, показан слабым во многих вещах. В первую очередь, потому что
человек, которого Он оформил, не оказался способен оставаться таким, как
Он намеревался, чтобы тот был; и потому как не может быть благим Тот,
кто дал закон первочеловеку, что ему следовало есть со всех деревьев
рая, но он не должен был касаться древа познания; и если бы он съел от
того, то умер бы. Ибо почему Ему надо было запрещать ему есть и
познавать, что добро, а что зло, когда, зная, он мог бы избегать зла и
избирать добро? Но этого Он не позволил; и поскольку он съел в нарушение
заповеди и открыл, что есть добро, и научился чести ради прикрывать свою
наготу (ибо он ощутил это неприглядным - стоять обнаженным перед своим
Творцом), Тот приговаривает к смерти его, который узнал, как оказать
почесть Богу, и проклинает змея, показавшего ему эти вещи. Но в самом
деле, если человеку предстояло повредить себя этими средствами, зачем Он
поместил причину вреда в раю вовсе? Но если то, что Он поместил в раю,
было хорошо, это не есть часть Того, кто благ - удерживать другого от
хорошего. Итак, тогда, раз Тот, кто создал человека и мир, согласно
тому, к чему относится закон, несовершенен, нам дано понять, без
сомнения, что есть другой, Тот, кто совершенен. Ибо это необходимо,
чтобы был Тот, кто прекраснее всего, за чей счет и всякая тварь
сохраняет свое звание. Откуда и я, зная, что это в любом виде необходимо
- чтобы был Некто более милостивый и более мощный, чем несовершенный
Бог, давший закон, понимая, что есть совершенный в сравнении с
несовершенным, понял даже из Писаний, что Бог - Тот, кто там не
упомянут. И таким путем я смог, о, Петр, узнать из закона то, чего закон
не знал. Но даже если закон не дал указаний, из которых можно было бы
заключить, что Бог, создавший мир, несовершенен, мне все еще было можно
вывести из тех зол, что творятся в мире и не исправляются, что либо его
Творец немощен, если Он не может исправить то, что сделано неладно; либо
иначе, если Он не желает устранить зло, что Он сам злой; но если Он и не
может, и не хочет, то Он ни всесилен, ни благ. И из этого нельзя
заключить ничего иного, кроме как, что есть другой Бог, более прекрасный
и более всесильный, чем все. Если у тебя есть, что сказать, говори.

[Eujenbel]

Петр пытался объяснить "зло" праведностью Бога, поправляющего ошибки
людей, но Симон восклицал:
- Не заблуждаешься же ты настолько, чтобы не знать, что наши души были
созданы благим Богом, прекраснее всех, но они были низведены как
пленники в этот мир? Он послал Бога-Творца создать мир; и тот, когда это
сделал, выдал, что Он сам - Бог. Тот же принимает тех, кто обращается к
Нему, и творит им благо. Но благой Бог дарит спасение, если он только
признаваем; но Творец мира требует также, чтобы исполнялся закон. На
самом деле очень сложно для человека познать Его, пока он во плоти; ибо
чернее, чем вся тьма, и тяжелее, чем вся глина - это тело, которым
окружена душа.
Петр усомнился, что Бог стал бы так усложнять спасение, да и велик риск
- бросать известного Отца ради Незнакомца, и на это нашел Симон, что сказать:
- Это не есть безбожно ради большего прока и преимущества - подниматься
к Тому, чья слава богаче. Но что, если души - от Него, и не знают Его, и
Он воистину их Отец? Придет время, когда ты будешь жалеть, что ты не
понимал мой разговор о невыразимой силе. Приложи свой ум к вещам,
которые я собираюсь поведать, и сделай так, идя мирными путями, чтобы
они достигли вещей, которые я буду демонстрировать. Слушай теперь,
поэтому. Ты никогда не думал простереть свой ум в районы или острова,
расположенные далеко-далеко, и остаться настолько фиксированным на них,
чтобы смочь даже не видеть людей, что перед тобой, или не знать, где ты
сидишь, по причине усладительности тех вещей, на которые ты глазеешь?
Таким способом теперь протяни свое чувство на небо, даже выше неба, и
смотри, где-то там должно быть место за пределом мира, или вне мира, где
нет ни неба, ни земли, и где ни одна тень этих вещей не производит тьмы;
и следовательно, раз нет тел в этом, нет тьмы, вызванной телами, то
должна быть необходимость неизмеримого Света; и учти, какого рода этот
Свет должен быть, никогда не побеждаемый тьмой. Ибо если Свет этого
солнца заполнит весь этот мир, как замечателен, ты полагаешь, этот
бестелесный и бесконечный Свет должен быть? Настолько великолепен,
несомненно, что этот свет солнца показался бы тьмой, а не светом, в
сравнении.
Петр постарался описать свой опыт воображения, и Симон продолжал:
- О, ты, соткавший паутину многих легкомыслий, слушай теперь.
Невозможно, чтобы что-либо, входящее в мысли человека, не существовало
бы и в истине и реальности. Ибо несуществующие вещи не имеют внешности;
но вещи, не имеющие внешности, не могут представляться нашим мыслям.
Пройди через то, что я сказал, сейчас; и расскажи нам, что ты полагаешь,
есть превыше неба. Мне кажется лучше верить просто, что Бог есть, и что
небо - такое, как мы видим - единственное небо во всей вселенной.
Петр стоял на том, что небес несколько, и последнее из них станет видно
праведнику на Суде, и что этот и другие ответы следуют из Писания, на
что Симон молвил:
- То, что эти вещи таковы, как ты говоришь, может казаться тем, кто в
них верит; но тому, кто ищет причины вещей, невозможно, чтобы они
производились из закона, и особенно - касательно неизмеримости света.
Это большое дело, которое ты обещаешь, что вечность безграничного света
может быть показана из закона.
Только здесь по версии ПРП появляется Петр, который встречен, по версии
ВСП, ликованием толпы и репликой на это Симона:
- Я дивлюсь на глупость называющих меня магом и любящих Петра; в то
время как, дольше зная меня, им бы следовало любить меня скорее. И
потому из этого знака те, кто имеют чувство, могут понять, что Петр
скорее может казаться магом, раз привязанность не перенесена на меня,
которому она почти что полагается со знакомства, но тратится она
изобильно на того, кому не полагается какой-либо фамильярности.
Петр начал критиковать Симона по иной схеме (отчего возникает
предположение, что беседы реконструировались по вытяжкам из трудов
обоих, не более - что для нас и хорошо), тот же перебивает его, говоря
(в вариантах):
- (ПРП) Я знаю, против кого ты делаешь эти замечания; но чтобы я мог не
тратить сколько-нибудь времени на обсуждение предметов, которые я
обсуждать не желаю, повторяя одни и те же заявления в твое опровержение,
отвечай на точно заданное нами. Ты выражался в том смысле, что хорошо
понял доктрины и деяния своего учителя, поскольку ты прежде их видел
своими собственными глазами и слышал своими собственными ушами, и что
невозможно кому-либо еще достичь сходного видения. Но я покажу тебе, что
это ложно. Тот, кто слышит кого-либо своими собственными ушами, вовсе не
полностью может быть убежден в истинности сказанного; поскольку его уму
приходится рассматривать, не ошибся ли он, в той мере, в какой он
человек в отношении внешнего проявления. Но видение не просто
предоставляет видеть объект, но вдохновляет его увидеть его с
уверенностью, поскольку оно идет от Бога. Теперь ответь сперва на это.
- (ВСП) Я не дам тебе задерживать меня длинными речами, Петр, я требую
от тебя того, что обещано вчера. Ты тогда сказал, что ты мог бы
показать, что закон учит касательно неизмеримости вечного Света, и что
есть только два неба, и они созданы, и что более высокое есть жилище
этого Света, в котором обитает несказанный Отец в вечном одиночестве; но
что по образцу этого Неба создано было видимое небо, которое, как ты
отстаивал, пройдет. Ты сказал, поэтому, что Отец всего один, потому что
не может быть две бесконечности; иначе ни одна из них не будет
бесконечной, поскольку в той, в которой один существует, он налагает
ограничения существованию другого. Раз уж, тогда, ты не только обещал,
но и способен показать это из закона, отложи прочие дела и излагай об
этом. Дай мне ответ на вопросы, поставленные мной, и расскажи мне, если
будет растворено это видимое небо, как ты говоришь, почему же оно было
создано первым? Если Творец благ, и мир благ, как же Он будет благ,
когда-нибудь разрушив то, что благо? Но если Он разрушит то, что благо,
как Он Сам будет считаться благим? Но если Он растворит и разрушит это
как зло, как же не покажется злым Тот, кто сотворил то, что зло? Мне не
кажется, что небо, созданное Богом, может быть растворено. Ибо вещи,
сотворенные Вечным, вечны, в то время как вещи, созданные тем, кто
способен деградировать, временные и разлагающиеся. Я возвращаю тебя к
первому вопросу. Ты сказал, что Бог невидим никому; но когда это небо
будет растворено, и это высшее состояние царства небесного просияет,
тогда те, кто чист сердцем, увидят Бога; каковое заявление противно
закону, ибо написано, что Бог сказал, "человек не может увидеть Меня и
остаться в живых".
Петр (ПРП здесь и далее) предпочел обосновать возможные огрехи видения
влиянием злых демонов или духов, на это Симон ему молвил:
- Если ты придерживаешься того, что видения не всегда открывают об
истине, а также и сны, будучи Богом посланными, не говори ложно в
отношении тех материй, что они могут желать сообщить. Если тот, кто имел
видение, праведен, у него видение истинно. Поскольку я пришел к выводу,
что безбожный человек не видит истинного сна. Мне кажется невозможным,
чтобы безбожный человек получал сны от Бога в каком-либо виде вообще.
Петр начал утверждать, что он мог бы это опровергнуть, однако не желает,
назвав Симона несведущим ввиду состояния ума. В ответ Симон в очередной
раз просил:
- Оставь этот предмет и обсуждай материю, о которой обещал говорить.
Далеко мне до того чтобы стать твоим или Христовым учеником. Ибо я не
несведущ в том, что мне следует знать, но запросы, сделанные мною как
учеником, делались таким образом, чтобы я мог понять, можете ли вы
доказать, что фактический вид более отчетливо, чем видение. Но ты
говорил согласно собственному удовольствию; ты не доказывал. И вот,
завтра я дойду до твоих мнений в отношении Бога, каковым ты подтвердил
Оформителя мира; и в моей дискуссии с тобой я покажу, что Он ни
наивысший, ни благой, и что твой Учитель делал те же заявления, что и я
сейчас делаю; и я докажу, что ты не понял Его.
Сказав так, он ушел, не пожелав выслушать возражений. На следующий же
день, когда Петр подошел для беседы, Симон предупредил его, сказав:
- Когда я ушел вчера, я обещал тебе сегодня вернуться и в дискуссии
показать, что тот, кто оформил мир, не есть наивысший Бог, но наивысшим
Богом является Другой, который один благ, и который пребывал в тайне по
сию пору. Сейчас, тогда, дай мне ответ, считаешь ли ты, что Оформитель
мира - то же самое, что и Законодатель, или нет? Тогда, если
Законодатель, то Он праведен, но не благ. Но если Он не благ, то это о
Другом проповедовал Иисус, когда сказал: "что ты называешь Меня благим?
никто не благ, как только один Бог". Итак, Законодатель не может быть и
праведным, и благим, ибо эти качества не гармонизируются. Скажи, что по
твоему мнению - благость, а что - праведность?
Петр для определения праведности привел в пример Бога, как Он повелевает
солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на
праведных и неправедных, на что Симон ему ответствовал:
- Это неправеднее всего, что Ему приходится давать одни и те же вещи
праведным и неправедным.
Петр же попытался обосновать это тем, что окончательный расчет невозможно
сделать на настоящее время, на что встретил снова утверждение Симона:
- Я сказал раз и навсегда, "Всякий законодатель, ищущий праведности, праведен".
Петр оправдал свою позицию тем, что в Боге есть благая и праведная
части, тогда Симон просил:
- Докажи мне из высказываний своего Учителя, что это во власти одного и
того же человека, быть благим и праведным; ибо мне это кажется
невозможным, что законодатель, который благ, должен также быть праведен.
При этих словах Петр стал объяснять, как он видит Бога, но Симон на это
указал на вот что:
- Тогда как, если Оформитель мира, который также придал форму Адаму, был
известен и также известен тем, кто был праведен согласно закона, и более
того - праведным и неправедным, и целому миру, твой Учитель, придя после
всех них, говорит: "никто не знает Сына, кроме Отца; и Отца не знает
никто, кроме Сына, и кому Сын хочет открыть"? Но Он бы не сделал такого
заявления, не проповедовал бы Отца, который был по сию пору сокровен, о
ком закон говорит как о всевышнем, и который не издал ни одного
высказывания благого ли, худого ли (как Иеремия свидетельствует в
Плаче); который также, ограничивая народы семьюдесятью языками,
соответственно числу сынов Израиля, вошедших в Египет, и согласно
границам этих народов, данным Его собственному Сыну, который также
зовется Господь, и который упорядочил небо и землю, евреев как часть
себя, и определил себе быть Богом богов, то есть богов, принявших другие
народы как свои части. Законы, посему, исходили от всех так называемых
богов к их собственным подразделениям, состоящим из иных народов.
Подобным образом и от Сына Господа всех поступил закон, установленный
среди евреев. И такое положение дел было определено впредь, что если
кто-либо должен искать прибежища в Чьем-то законе, ему следует
принадлежать к подразделению Того, чьему закону он принялся
повиноваться. Никто не ведал всевышнего Отца, бывшего сокровенным, точно
также, как они не знали, что Сын Его есть Его Сын. Соответственно, на
данный момент ты сам, в своем придании особых определений сокровенного
Всевышнего Сыну, не знаешь, что Он есть Сын, являющийся Отцом Иисуса,
который тобой зовется Христос.
Здесь Петр усомнился, что Симон верит сам в то, что говорит, на что
Симон его успокоил:
- Это от одного из твоих учеников я услыхал, что это правда.
Когда же Петр заподозрил лжесвидетельство, Симон воскликнул:
- Не упрекай меня, наглейший из людей.
И Петр стал допытываться, кто же те, а Симон отвечал:
- Представь, что я сам построил эти доктрины, или что я слышал их от
кого-то другого, дай же мне свой ответ на них. Ибо если их нельзя
опровергнуть, то я узнал, что это истина.
Петр отказался отвечать, ожидая, что Симон сам начнет доказывать, но
Симон был таков:
- Раз и навсегда, тогда, эти доктрины кажутся мне истинными. Дай мне
свой ответ, если у тебя есть, что сказать против них.
Петр уличил тогда Симона в безбожном откровении об Отце тем, кому не
предназначено, вызвав такой ответ Симона:
- Но Он сам желает, чтобы я о Нем открывал.
Тогда Петр длинно объяснил, что Симон не Сын, иначе бы знал достойных,
кому открыть, и поступал соответственно, но Симон возражал:
- Признаюсь, я не понял, что ты имеешь в виду выражением "Ты бы
поступал, как те, кто знает".
Петр приписал это тому обстоятельству, что Симон не всеведущий Сын, и
сказал Симон тогда:
- Не обманись. Я знаю тех, кто достоин, и я не Сын. И все же я не
понимаю, какое значение ты придаешь словам "Он открывает о Себе, кому ни
пожелает". Но я сказал, что я не понимаю этого, не потому, что я не знал
этого, но потому, что я знал, что присутствующие не поняли этого, для
того чтобы ты мог сформулировать это отчетливее, так чтобы они могли
осознать те причины, по которой мы проводим эту дискуссию.
Петр признал, что он не может выразиться ясней, и предложил Симону
самому объяснить значение, придаваемое словам, на что логично услышал:
- Нет необходимости, почему бы мне следовало формулировать твои мнения.
Петр заподозрил это простым неведением оппонента, и Симон не замедлил с
ответом:
- Я уберу у тебя всякий предлог. Я признаюсь, я не понимаю, каков может
быть смысл выражения "Сын открывает о Себе, кому ни пожелает". Изложи
поэтому, что есть значение этого, отчетливей.
Петр заверил, что тот поймет, ответив на его вопрос, праведен или
неправеден Сын, и Симон утверждал:
- Я придерживаюсь того, что Он наиправеден.
Тогда Петр удивился, почему Он не совершит откровение всем, но только
желаемым, и Симон объяснил:
- Потому что, будучи праведным, Он желает совершать откровение только
достойным.
И Петр поинтересовался, должен ли для этого Он знать ум каждого, что
Симон подтвердил:
- Конечно, Он должен.
Здесь Петр "разоблачил" Симона как не знающего даже смысла простых слов,
не то что ума, и толпа якобы аплодировала, что похоже на позднейшую
вставку, ибо как раз ответы Симона могли бы служить пособием по
риторике. Но не будем забывать, что возможно Петр здесь вообще весь
"перелицован" заново, не сохранив ничего от оригинала, кроме линии
дискуссии. Послушаем реплику Симона на это, "вспыхнувшего и потирающего
лоб" (описание, которым в ВСП награжден вообще Петр!) - похоже и она
пала жертвой безвестного пропагандиста:
- Ну, тогда признают ли они, что я, маг, да, даже я, умствующий,
побежден Петром? Это не так. Но если кто-то должен умствовать, хоть и
увлекшийся и побежденный, он все еще сохраняет истину, которая есть в
нем. Ибо слабость в обороняющемся не тождественна истине в побежденном.
Но я уверяю тебя, что я уже знаю всех очевидцев, достойных знать
сокровенного Отца. Вследствие чего, поскольку я публично открываю о Нем
им, ты сам из-за зависти зол на меня, желая присвоить выгоду с них.
Тут Петр начал уличать Симона в популизме, напоминая, что толпа
"проголосовала" хлопками за него, да и что толку было бы Отцу давать
откровение одному Сыну, рассудил он, Симон же говорил так:
- Победе очень способствует, если воюющий человек использует свое
собственное оружие; ибо то, что им любимо, он может по-настоящему
всерьез защищать, и то, что обороняется с подлинной серьезностью, имеет
необычную силу в себе. Вследствие чего в будущем я буду класть перед
тобой свои настоящие мнения. Я придерживаюсь того, что есть некая
сокровенная сила, неизвестная всем, даже Создателю самому, как и сам
Иисус признал, хоть и Он не знал, что Он сказал, поскольку, когда
кто-нибудь много говорит, иногда он попадает в истину, не зная, что он
глаголет. А ссылаюсь на Его высказывание, которое Он произнес: "Отца не
знает никто". Я не признаюсь, что я верю Его доктринам; но я обсуждаю те
пункты, в которых Он был по случаю прав.
Здесь Петр якобы вызывает исключительную злость Симона тем, что
утверждает свое знание истинных мнений Симона (как бы там ни было, это
описание - интересный источник, потому приведено полностью), говоря:
"Мы, Симон, не утверждаем, ни что великой силой, также называемой
доминантной силой, были посланы два ангела, один, чтобы создать мир,
другой - дать закон; ни что каждый, когда приходил, проповедовал его,
ради того, что он сотворил как единственный творец; ни что есть тот,
который стоит, будет стоять и противостоит. Познай, как ты не веруешь,
даже в отношении этого предмета. Если ты говоришь, что есть какая-то
сокровенная сила, эта сила полна неведения. Ибо она не прогнозировала
неблагодарность ангелов, посланных ею". Здесь Симон якобы перебивает
беседу, молвив:
- Что за глупость, та, что ты говоришь, ты, смеющий и самый дерзкий из
людей, запросто открывающий перед толпами о тайных доктринах, так что их
можно легко изучить?
Но то, что иной бы воспринял как упрек в популизме и глупости, Петр
изображает как страх, что присутствующие выгадают от слов Петра. И Симон
почти в лицо рассмеялся:
- Тогда ты допускаешь, что такое знание есть выгода?
С этим Петр согласился, однако Симон в очередной раз возвратил его к теме:
- Ты очевидно не способен ответить на те высказывания, что я поставил
перед тобой. Я придерживаюсь того, что даже твой Учитель подтверждает,
что есть некий Отец сокровенный.
Тут Петр опять якобы вызывает раздражение Симона, уличая Симона в
безбожности и неправедности и говоря, что слова Иисуса можно понимать
очень по-разному, не обязательно в таком опасном смысле, да и как бы
могли-де не знать Его евреи, столько сделавшие и столь угодившие Богу,
да и прочие народы. Симон его прервал:
- Вини своего собственного Учителя, сказавшего, "славлю Тебя, Отче,
Господи неба и земли, что Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл то
младенцам".
Петр начал неуверенно отрицать истинность этой цитаты, допустив в то же
время, что Господь мог так сказать, но в любом случае Писания писались,
дабы-де испытать нас. Здесь автор награждает изумление и волнение Симона
эпитетом "деланные", приводя такой его ответ:
- Да будем я и любящие меня далеки от того, чтобы слушать твои речи. И в
самом деле, поскольку я не знал, что ты берег такие мнения относительно
Писаний, я терпел и дискутировал с тобой; но теперь я удаляюсь. В
действительности, я должен был в первый же раз уйти, потому как я
слышал, как ты говорил: "Я, со своей стороны, не верю никому, кто
говорит что-либо против Того, который сотворил мир, ни ангелам, ни
пророкам, ни Писаниям, ни священникам, ни учителям, ни кому-то еще, даже
пусть некто и производил бы знамения и чудеса, даже пусть бы он и
блестяще светился бы в воздухе или же делал откровение через видения или
через сны". Кто же тогда сможет преуспеть в изменении твоих дум, здравых
ли, больных ли, так чтобы ты сохранял мнения, отличные от тех, что ты
определил наперед, видя, что ты остаешься так настойчиво и недвижимо при
своем собственном решении?

[Eujenbel]

На следующий день Симон прервал начавшего свою речь Петра, сказав:
- Пропусти эти длинные вступления и отвечай прямо на вопросы,
поставленные мною тебе. Поскольку я осознаю, что ты (как я знаю из того,
что я слышал в начале, что у тебя нет иной цели, кроме как любым
ухищрением показать, что один только Творец сам является невинным
Богом), - поскольку, как я сказал, я осознаю, что ты имеешь такое
предрешенное желание придерживаться того, чтобы тебе посметь объявлять
как ложные некоторые части Писаний, явно говорящие против него, по этой
причине я полон решимости сегодня доказать, что невозможно, чтобы Он,
являющийся Творцом всего, был невинен. Но доказательство, итак, я могу
теперь начать, если ты ответишь на вопросы, поставленные мною тебе.
Придерживаешься ли ты того, что есть какой-то Князь зла или нет? Ибо,
если ты скажешь, что нет, я могу доказать тебе из многих заявлений, и
твоего учителя тоже, что есть; но если ты честно допустишь, что Злой
существует, тогда я буду говорить в соответствии с этой верой.
Петр не смог отрицать столь явных свидетельств, и Симон продолжал:
- Поскольку, тогда, ты честно признался в свидетельствовании Писаний,
что Злой существует, изложи нам, как он явился в существование, если на
самом деле он явился в существование, и кем, и почему.
Петр сделался смущен тем, что сего в Писаниях нет, а так они рискуют
богохульством, но Симон не испугался этого:
- Позволь мне пойти на риск; но не делай же то, что ты утверждаешь, есть
богохульство, предлогом для отхода. Ибо я ощущаю, что ты желаешь уйти,
дабы отступить, для того, чтобы ты мог избежать опровержения перед
массами, иногда ты будто боишься услышать богохульства, в другие же разы
ведешь себя так, словно ничего не было написано о том, как, кем и почему
Злой появился в существовании, а мы не должны сметь утверждать более,
чем Писание. Вследствие чего, и как набожный человек, ты подтверждаешь
только, что Он существует. Но этими ухищрениями ты обманываешь себя, не
зная, что если это богохульство - аккуратно расследовать в отношении
Злого, вина ложится на меня, обвинителя, а не на тебя, защитника Бога. И
если исследуемого предмета нет в Писании, и из-за этого ты не желаешь
исследовать его, есть иные удовлетворительные методы, могущие доказать
тебе, что есть Искомое, не менее эффективно, чем Писания. Например, не
должно ли быть доводом то, что Злой, который по твоему утверждению
существует, либо зарожден, либо незарожден. Поэтому, если он зарожден,
он сотворен тем самым Богом, кто сотворил все вещи, будучи либо рожден,
как животное, либо ниспослан сущностно, и результируясь из внешней смеси
элементов. Ибо либо материя, будучи живой или безжизненной, из которой
он был сотворен, была вне Его, либо он явился в бытие через Бога Самого,
либо через самого себя, либо он результировался из вещей несуществующих,
либо он смертная относительная вещь, либо он всегда существовал. Итак,
указав, как я думаю, ясно, все возможные пути, которыми мы можем найти
его, пойдя по какому-то из них, мы должны найти его. Поэтому мы должны
пойти по каждому из них в поисках его происхождения; и когда мы найдем
того, кто его автор, мы должны понять, что он виновен. Или как это дело
кажется тебе?
Петр отвечал, что Творец не должен быть повинен в любом случае,
поскольку в жизни все надобно; если же удастся доказать Его
непричастность, тем лучше. Услышав такое, сказал ему Симон:
- Когда ты обсудишь все темы, поставленные мною перед тобой, я покажу
тебе причину зла. Тогда я также отвечу на то, что ты сейчас сказал, и
докажу, что тот Бог, который, ты утверждаешь, невинен, обвиняем.
Петр согласился пройти все возможные пути мысленно, дабы доказать, что
Бог полностью свободен от всякой вины. Тогда Симон молвил:
- Ты говоришь это как любящий Бога, которого, ты полагаешь, ты знаешь;
но ты неправ.
Петр обрушился с ругательствами на Симона, который в ответ рек:
- Помни, что ты уподобил меня автору зла.
Петр поправился, что Симон даже хуже, чем тот, ибо смеет говорить против
Него. На это был ответ Симона таков:
- Тот, кто ищет истину, не должен доставлять отраду кому то бы ни было
из какого бы то ни было почтения, обратного тому, что есть действительно
истина. Ибо зачем он вовсе производит исследование? Для чего, я
спрашиваю? поскольку я также не способен откладывать аккуратное
исследование вещей, чтобы тратить все мое время в хвале того Бога,
которого я не знаю.
Петр предупредил, что так Симон движется к еще большему безумию, на что
тот говорил:
- Не представляй, что ты отпугнешь меня от исследования истинности твоих
примеров. Ибо я настолько жажду истины, что ради нее я не уклонюсь от
того, чтобы подвергнуться опасности. Если, тогда, ты имеешь что-либо
сказать в отношении высказываний, сделанных мной в начале, говори их
сейчас.
Петр свел вместе все варианты происхождения зла, сказав о каждом, на что
Симон заметил:
- Что ж, ты провел различение всех методов учета его существования в
виде конспекта. Теперь пришел мой черед рассмотреть эти различные идеи и
показать, что Творец обвиняем. Но это твое дело - доказывать, как ты
обещал, что Он свободен от всякой вины. Но мне интересно, способен ли
ты. Ибо, во-первых, если дьявол произведен от Бога как животное, его
порочность соответственно такая же, как Того, что послал его.
Петр воспротивился, приведя в пример различие отцов и детей, но Симон отвечал:
- Ты поступаешь глупо, используя человеческие примеры, когда беседуешь о Боге.
Петр усомнился, что иначе Симон сможет изъясниться понятно, что Симон стерпел:
- Ты не заставишь меня через стыд промолчать в отношении Его сущности и
исследовать одну только Его волю. Ибо возможно и думать, и говорить о
Его сущности. И имею в виду, из благих атрибутов, принадлежащих
человеку; но смерть - не атрибут Бога, но жизни, и вечной жизни. Далее,
люди могут быть и злыми, и благими; но Бог может быть только несравнимо
благой. И, чтобы не затягивать тему слишком долго, наилучшие атрибуты
человека есть вечные атрибуты Бога.
Тут Петр вопрошал, атрибут ли человека - производить зло и благо, на что
Симон отвечал утвердительно, тогда Петр предположил, что Бог, наверное,
есть причина только благих вещей, и Симон ему сказал:
- Если, тогда, Бог есть причина всего того, что благо, что же еще можем
мы думать, как не то, что некий другой Принцип произвел зло; или зло не
произведено?
Петр отрицал такой вывод, ибо Бог-де источник всего сущего, которое до
начала комбинаций в себе могло быть нейтральным на уровне элементов, о
чем Симон спросил:
- Бог, способный смешивать элементы и производить Его смеси с тем, чтобы
произвести любое расположение, какое Он может пожелать, почему Он не
произвел сложение всякого так, чтобы предпочесть то, что благое?
Петр вдруг вспомнил о теме - происхождение зла, но продолжал искать
показать невинность Бога, само же, случайно, живое существо не родится,
при этом Симон спросил вновь:
- Но что, если материя, будучи равного с Ним возраста, и обладая равной
силой, производит предводителей Его врагов, которые препятствуют его
желаниям?
Петр отрицал возможность не благословенного непреходящего, вечного, как
материя, на что Симон (непохоже на себя - так часто; зато удобно для
сюжета) в который раз спросил:
- Но что если, будучи безжизненной, она располагает природой, способной
производить то, что зло, и то, что благо?
Петр заметил, что и то, и другое требует свободы выбора, будучи
безжизненным, и тогда Симон опять же спросил:
- Что, если Бог Сам дал этому жизнь, не Он ли тогда причина зол,
производимых этим?
Петр в свою очередь поинтересовался, какого рода то зло, не приходит ли
это зло за грехи человека, не имея власти над безгрешным; свобода же
выбора быть злым привносит и возможность наказания. На это Симон молвил:
- У меня есть еще одна вещь сказать, относительно Злого. Конечно,
поскольку Бог сделал его из ничего, Он в этом отношении злой, особенно
поскольку Он был способен сделать его благим, дав ему при его сотворении
природу никоим образом неспособную на выбор злостности.
Петр не находит этому иного объяснения, кроме как то, что Он находит
радость в уничтожении Злого. Это вызвало новые вопросы Симона:
- Если он сотворил ангелов также добровольными ангелами, и злой ангел
выбыл из состояния праведности, почему он был почтен руководящим
положением? Непонятно то, что Тот, кто таким образом почтил его, находит
угодным зло, в котором Он его так почтил?
Петр усмотрел же преходящесть почестей и правильность того, что злой
должен управляться злым, тогда Симон логически продолжал расспрос:
- Тогда, если Он существует всегда, не факт ли то, что единовластие Бога
уничтожено таким образом, ведь есть другая Сила, именно, касающаяся
этого вопроса, правящая вместе с Ним?
Петр отталкивается от неравенства сил и продолжительности бытия обоих,
добавляя, что материя могла всегда существовать, как некая кладовая
Бога. Это встретило новые вопросы у Симона:
- И что тогда? Злой сам себя сотворил? И был ли Бог благ таким образом,
что, зная, что Он стал бы причиной зла, Он все же не разрушил его при
его зарождении, когда он мог быть уничтожен как пока не совершенно
сотворенный? Ибо если он явился в бытие вдруг и завершенный, то
вследствие этого он есть в состоянии войны с Творцом как явившийся вдруг
в бытие, владеемое равною с Ним Силой.
Петр отрицал возможность всех описанных явлений, и тогда Симон продолжал:
- Не является ли он тогда простой относительностью, и таким образом
злым? - будучи вредным, как вода вредна огню, но блага для иссохшей
почвы; как железо благо для культивации почвы, но вредно при убийствах;
и похоть не зла в отношении брака, но дурна в отношении измен; как
убийство зло, но благо для убийцы в том, что касается его цели; и обман
зло, но приятен тому, кто обманывает; и прочие вещи подобного рода и
благи, и дурны в сходной манере. Таким образом, ничто ни зло, ни благо;
ибо одно производит другое. Ибо не радует ли делавшего то, что кажется
сделанным во вред, но карает пострадавшего? И хотя это кажется
неправедным, что человек должен, из себялюбия, доставлять себе самому
радость любыми средствами в его власти, с другой стороны, не кажется ли
то неправедным, что человек должен сносить наказания от руки праведного
судьи за любовь к себе? Не обстоит ли дело так, тогда, что нет ничего
дурного или благого природой, но разница возникает через закон и обычай?
Ибо разве нет такого обычая у персов, чтобы жениться на их собственных
матерях, сестрах и дочерях, тогда как брак с другими женщинами воспрещен
как наиболее варварский? Отсюда, если не установлено, что вещи злы,
невозможно для всех ожидать суда Божьего. Не кажется ли это тогда тебе
истиной в отношении Злого? Расскажи нам.
Петр ответил вопросами на вопрос - бессмыслен ли Злой в гипотетических
обстоятельствах безболезненности - и не одно ли и то же зло, боль и
смерть - и получив на оба утвердительный ответ, продолжал, что
обретаемая человеком природа Христа не даст проявиться никаким острым
импульсам. Симон на это отвечал так:
- Ты был прав, говоря это; но разве в теперешнем мире тебе не кажется
человек способным на любой вид чувства, - как, например, похоть, ярость,
горе и подобные?
Петр утверждал, что все они доступны человеку и нужны во исполнение
Божьей воли. Симон задал тогда вопрос:
- Почему так, тогда, что некоторые умирают, не повзрослев, и возникают
эпидемии; и что есть, более того, нападения демонов и безумие и все
прочие виды несчастий, способные стать великим наказанием?
Петр все отнес на долю грехов, обещав всегда назвать человека, которому
какое-то из этих несчастий неизвестно. Тогда Симон рек:
- Позволь мне допустить, что дело обстоит так: не кажется ли тебе
неравенство среди большинства людей наиболее неправедным? Ибо один в
нищете, другой богат; один болен, другой в добром здравии: и имеются
бесчисленные различия подобного рода в человеческой жизни.
Петр был уверен, что всему найдется объяснение, вроде безбожности
страдальцев. Тогда Симон спросил (почувствуйте разницу - уже давно одни
лишь вопросы, помогающие Петру развивать сюжет):
- Не несчастны ли те, что находятся в скромных обстоятельствах? ибо они
подвергаются огорчению, что иные могут делаться праведными.
Петр объяснил, что всякий недовольный своим жребием может его обжаловать и,
следуя закону, изменить образ жизни на иной, о чем Симон уточнил:
- Что ты имеешь в виду под этим жребием и этим обжаловать?
Петр обратил внимание, что это уже новая тема, на что отвечал Симон так:
- Не представляй себе, что, я буду спрашивать тебя, соглашаться с тобой
в каждом пункте и переходить на следующий, только будучи полностью
убежден в истинности предыдущего; но я оказался податлив твоему
неведению, чтобы ты мог переходить дальше, к следующей теме, для того,
чтобы, ознакомляясь с полным спектром твоего неведения, я мог осуждать
тебя не из-за простой догадки, но из полного знания. Позволь мне теперь
удалиться на три дня, и я вернусь и покажу, что ты не знаешь ничего.

1. Галат., 1-2 Коринф., Рим., 1-2 Фесс., Ефес., Колос., Филип. и Филим.

[geher]

Типовая дискуссия по вопросам веры, основанная прежде всего на словесных ловушках, но не имеющая особого реального смысла, ибо выводы обеих сторон на самом деле бездоказательны, поскольку базируются исключительно на неком базисе, принимаемом без доказательств.

[МагнуМ]

Eujenbel, я тоже могу приводить длиннющие цитаты, хотя-бы из диспута Нахманида с католиками (где судивший диспут монарх признал блестящую победу Нахманида, но велел ему бежать из страны - подальше от гнева опозоренных церковных иерархов), но причем это к языковым особенностям иврита (с которым я, в отличие от Вас, знаком на уровне родного языка), и намеренных искажений вырванных из контекста слов или фраз?

[МагнуМ]

geher, есть такое понятие - анализ текстов. Владей мой оппонент ивритом, хотя-бы на минимальном уровне, дискуссия имела бы смысл. Но не могу же я спорить о грамматике языка с человеком, приводящим в качестве аргументов не грамматические доводы, а чужие цитаты.

[МагнуМ]

[geher]

[МагнуМ]

geher, дело в том, что рассматривая внимательно в тексте ТАНАХа Четырехбуквенное Имя, легко заметить, что в разных местах использованы разные варианты оглассования. На произношении это не отражается никак (т.к. это Имя вообще произносится не так, как читается, ввиду запрета на произношение Имени вне Храмовой службы), но меняется сакральный смысл обращения к Творцу через данное оглассование. Как и для чего правильно читать мысленно эти оглассования Имени во время молитвы, знают только очень опытные каббалисты, и только они этим и занимаются. К слову, я как-то видел молитвенник, составленный на основе указаний Аризаля (один из величайших каббалистов, жил в Цфате около 500 лет назад). Лично я бы не мог по нему молиться - для этого надо углубленно изучать Каббалу не один десяток лет.

[geher]

Т.е. читают одно, произносят другое, а думают третье? Однако. Создаётся впечатление нагнетания таинственности с целью, чтобы "посвящённые" считали себя избранными.

[adm0r]

geher, а у меня другое впечатление возникает. Вроде того, что вера - это труд всей жизни, и осознание её тем глубже, чем больше ты работаешь над этим. И абсолютно недостаточно просто взять молитвенник, и выучить из него несколько молитв.

[МагнуМ]

geher, вовсе нет. Вы же не считаете, что физики и математики нарочно нагромождают многоэтажные конструкции формул, чтобы считать себя избранными?

[adm0r]

МагнуМ, как я понял geher имел ввиду чуть-чуть другое. Физики-математики пытаются упростить формулу, а каббалисты - усложнить. Но вместе с тем, я несогласен с такой точкой зрения. Если обсуждать настолько сложную тему как Творец - нельза охватить её многогранность простыми формулами. Ни одна формула не сможет описать всего Творца, но какую-то его часть.

[geher]

Путь к Вере (если она у человека, конечно, есть) заключается не в расшифровке текстов и прочтении их единственно правильным образом. Это уже, как мне кажется, не вера, а религиозная обрядность.Даже магическими ритуалами попахивает. Конечно, Вера может включать в себя веру необходимость этой обрядности, но отождествлять обрядность с Верой или даже с путём к Вере, как мне кажется, неверно в корне.

[МагнуМ]

adm0r, эти формулы описывают не Творца (Его вообще невозможно ни описать, ни представить), а структуры миров, Им сотворенных, взаимодействие этих миров, их влияние на наш материальный мир, способы выполнить наилучшим образом Волю Творца, и еще многое другое.

[geher]

[МагнуМ]

geher, не могли бы Вы обьяснить мне, какой именно смысл Вы вкладываете в понятие "Вера"?

[adm0r]

geher, браво! Очень точно сказано. Действительно Вера дело не столь связаное с религией или некими установленными сводами правил. Вера - это то что принимаешь сердцем, душой, а отнюдь не разумом. Но вместе с тем, присоединившись к некоей религии - ты должен идти по пути котрый эта религия указывает, ведь религия - всего лишь маяк в гавани Бога. Вполне можно обойтись без религии на пути к Богу, но маяк указывает путь облегчая задачу.

[МагнуМ]

geher, речь идет не о "каких-то табу", а о запрете Вс-вышним прямым текстом в Пятикнижии на произнесение Его Имени всуе. Разумеется, если подходить с точки зрения атеиста, авторство запрета роли не играет...

[adm0r]

МагнуМ, я пожалуй отстранюсь от обсуждения того чего я не понимаю(Каббалы). Вместе с тем, я думаю, Вы вполне поняли что я имел ввиду.
З.Ы. Насчет формул, люблю я это дело. Я даже для понимания Порядка и Хаоса пытаюсь формулы припрячь

[МагнуМ]

adm0r, Вера начинается там, где проходит предел Постижения разумом (разумеется, не Творца, а Его Путей, мироздания), чем и занимается каббала. Сказать мантру "я верую" - мало, надо понимать, во что веруешь.

[geher]

[adm0r]

МагнуМ, да. Я именно так и понимаю суть Веры. Я не могу описать всё вокруг. Я не могу понять всё вокруг. То что я не понимаю - это то, что со временем я пойму. И физика, маткматика не могут дать доказательств существования Бога. Притом что он есть.
Но Верю я отнюдь не в Бога как некую сущность. Для меня Бог - это процесс увеличения количества любви во Вселенной. Для меня Бог - это тот ты, перед которым ты держишь ответ совершив нечто плохое; это тот ты который сьедает тебя заживо.
Я не верующий человек в привычном значении этого слова. Я уважаю религии, но тем не менее не отношу себя ни к одной из них.
И раз пошла такая пьянка, как кто относится к атеизму?
/me долго путал Веру, Религию и Церковь. Считал себя атеистом. Потом немного поумнел и отделил Веру+Религию от церкви. Понял что правильнее быть агностиком. А потом после просмотра одного фильма понял что Вера это еще не Религия, и понял что Вера - это прекрастно. Да что там говорить, это единственный фильм из-за которого я заплакал. Я просто рыдал от зависти к умирающему человеку, потому что видел насколько он прекрасен будучи освещенным истинной Верой.

[geher]

[adm0r]